Тайна горы, или Портрет кузнечика - страница 6
Мы с Лёнчиком направились к изолятору. Меня уже просто колотило. Подбородок трясся помимо моей воли…
Изолятор располагался в стороне ото всех лагерных построек, на возвышенности, под самой заповедной горой. Маленький беленький домик с верандой. В середине – процедурный кабинет. Две палаты для больных, а в третьей палате жила, как я потом узнал, молодая врачиха, Вера Петровна, или Верочка.
Симпатичная, тоненькая, как девчонка, Вера Петровна изо всех сил хотела казаться строгой, но у нее это не очень получалось.
Верочка встретила нас на веранде. Она сразу поняла, кто болен.
– Ох-ох-ох! – всплеснула она руками, глядя на меня.
Мне сунули градусник. Я едва сидел.
– Тридцать девять и семь! – торжественно объявила Верочка, глядя на градусник. – Ну-ка, рот открой!
– А-э-э, – чуть не подавился я.
– Так и есть! Ангина начинается! Ты перекупался!
– Ничего я ни пере… ку… – попытался возразить я. – Я только… о-д-дин разок…
Зубы не дали мне договорить.
– Иди ложись на кушетку да то самое место готовь!
Верочка уже доставала шприц и ампулы с лекарствами.
– М-может, не надо? М-может, таблетку какую-нибудь? – попросил я пощады.
– Да, – поддержал меня Лёнчик, – чего зря дырявить человека?
– Сочувствующих просим удалиться! – Верочка уже стояла со шприцем наготове.
Я закусил губу.
– Ой! Ой-ой-ой!
– Да ладно тебе! Ничего страшного.
– Ага, вам хорошо говорить! – не согласился я с докторшей.
Верочка потрепала меня по волосам.
– Мне хорошо, а ты – терпи! А провожающий еще здесь? Марш в павильон! – повернулась она к Лёнчику.
Он тут же испарился, но не факт, что отправился в павильон. В лагере наверняка нашлось бы немало мест, достойных его внимания и исследования.
Через секунду я уже не думал о Лёнчике.
Я лежал на койке в изоляторе, на чистой, белой простыне, укрытый одеялом в белом пододеяльнике. Мне становилось тепло, и я потихоньку проваливался в сон.
Но я еще не спал… Я смотрел.
В свете заходящего солнца, рядом со стеклянной дверью моей палаты, возвышалась гора. Она была так близко, что мне даже показалось, что моя белая постель стоит прямо на ее склоне.
Я уже не понимал, наяву или во сне вижу эту гору, покрытую желтоватой, выжженной солнцем травой. Не понимал, наяву ли слышу стрекот кузнечиков и жужжание пчел, или это в моей голове что-то гудит и стрекочет. Все вокруг переливалось, блестело, жужжало и стрекотало… Неправдоподобно синяя полоска моря вдалеке казалась нарисованной.
Вечерние ароматы нахлынули на меня и словно унесли в неизведанные края. В края несорванных цветов, непуганых мотыльков, прозрачных стрекоз и свободно прыгающих кузнечиков.
Так, глядя на эту гору, я и заснул.
Глава 6
Я проснулся только на следующее утро. Мне полегчало, перестало знобить, но голова гудела, и болело горло.
Вера Петровна еще разок меня уколола и дала какие-то таблетки. Потом принесла мне в кружке что-то теплое и душистое.
– Полощи горло! Можешь и попить.
– А что это? – поинтересовался я.
– Это я тебе здешних трав заварила. Чудо, а не травы! Максимально возможная экологическая чистота в наше время, учти. Завтра здоров будешь. Давай полоскайся. Я тебе вечерком еще заварю.
Отвар я в основном выпил. Он был терпким и сладковатым.
До обеда я снова дремал.
Лёнчик принес мне еду из столовой. Налетел, как ветер:
– Как дела?
Я только открыл рот, чтоб рассказать, как Лёнчика уже и след простыл.
– Ты выздоравливай! – крикнул он с крылечка веранды. – Посуду я в ужин заберу! Мы идем на этюды! Тут так классно!
Есть мне не хотелось. Странное что-то творилось со мной. Наверно, на меня подействовала эта гора…
Я лежал на изоляторской кровати и смотрел на гору. И на море.
Ничего не было вокруг. Только я, эта гора и море вдалеке. Да, еще синее высоченное небо. И где-то в нем – невидимое, но ощутимое солнце.
Мои мысли текли как бы помимо меня.
Я никогда… Я никогда раньше так не думал…
Гора казалась теплой и живой. Она жила своей, отдельной жизнью, не связанной ни со мной, ни с моей болезнью… Удивительное дело! Среди пожухлой от жары травы цвели маленькие разноцветные цветочки. От того, что я не знал их названий, цветочкам было ни холодно, ни жарко. Они просто цвели… независимо от меня. Независимо от меня жужжали пчелы, цвиркали кузнечики. Над горой летали разноцветные непуганые бабочки по своим, только им известным маршрутам.