Тайна «Хорнсрифа» - страница 4

После Иокогамы и появления Фишеля на «Хорнсрифе» доктор Бек потерял покой.

Старший штурман Лангнер посмотрел на часы. Ровно шесть ноль-ноль. Прозвучала дудка боцмана— «Подъем!». Судно сразу ожило.

Лангнер добродушно посмеивался, наблюдая, как эти «сухопутные крысы» — геологи выползают на палубу, а затем снова быстро исчезают в своих каютах. Забавно выглядит штатский, непривычный к морской жизни, с опаской и неуверенно передвигающийся по палубе. У них своя жизнь. Целый день занимаются своими камнями, делают какие-то записи. Однажды вестовой, относивший геологам обед, рассказал Лангнеру об их таинственных занятиях.

На койках геологов лежат ящики, полные камней. Каждый из них зарегистрирован, изучен, и на нем наклеен номер. На столах расставлена картотека и какие-то приборы, похожие на микроскопы. Из разговоров с геологами Хенце узнал, что эти камни, содержащие железо, медь и другие металлы, очень нужны для победы в войне.

Хенце рассказал об этом старшему штурману и другим членам команды «под большим секретом». Через несколько дней моряки уже знали, чем занимались их пассажиры в Японии. С этого момента к геологам стали относиться на корабле с большим уважением.

В этот день вахтенным унтер-офицером был Кунерт, коренастый, широкоплечий парень лет тридцати. Матросы называли его не по фамилии, а просто — Берлинец. Он действительно родился в столице Германии. Несмотря на требовательность к своим подчиненным, Кунерт пользовался у них большой любовью.

Сейчас он старался расшевелить, подбодрить людей. За несколько минут палуба стала похожа на муравейник. На первый взгляд казалось, что матросы беспорядочно снуют взад и вперед. Но такое впечатление ошибочно, ибо жизнь моряков на корабле на самом деле протекает по определенным, строгим законам.

Старший штурман проверил, как несут службу вахтенные на ходовом мостике, заглянул на ют и поинтересовался, как дела у наблюдателя в «вороньем гнезде». Вахтенные ни на минуту не должны ослаблять своего внимания. Рано утром командир приказал перейти на повышенную готовность, так как погода в этот день обещала быть чудесной. Кто знает, не повторится ли случай, происшедший прошлой ночью.

Пока, к счастью, ничего не случилось. Но еще неизвестно, какой сюрприз могут преподнести англичане. Может быть, они и вправду приняли «Хорнсриф» за свое судно. Ведь он когда-то принадлежал английской пароходной компании и даже сейчас по внешнему виду ничем не отличался от своих двадцати трех собратьев того же акционерного общества. Но, если британское адмиралтейство все же пронюхало про выход в море немецкого судна и знает его курс — а это вполне вероятно, — тогда не исключена возможность, что на крейсере возникли подозрения о смене хозяев «Хорнсрифа». Во всяком случае, встреча с англичанами прошлой ночью не доставила командиру особого удовольствия. Его зоркие глаза внимательно осматривали море и небо. Каждую минуту он ожидал появления перископа подводной лодки или самолета.

Вскоре после восхода солнца Шюттенстрем поднялся к Лангнеру на мостик, чтобы вместе обсудить обстановку.

— Мы действительно всего-навсего обычный транспорт, а не боевой корабль, — говорил в раздумье Шюттенстрем. — Наше морское командование смотрит на «Хорнсриф», как на пасынка. Чтобы не стыдно было появляться в портах, его подчистили, подкрасили немного и все. Если бы нас оснастили по-настоящему, например радиолокатором и другими современными навигационными средствами, тогда бы с нами вряд ли что-нибудь случилось. А теперь… Впрочем, поговорим лучше о чем-нибудь другом.

Все это Шюттенстрем произнес негромко, не спеша, как бы разговаривая сам с собою.

Командир «Хорнсрифа» любил иногда поделиться своим мнением с присутствующими. Однако он хорошо знал, с кем можно поделиться своими мыслями.

Лангнер, как говорится, прекрасно ужился со Стариком. Он, Кунерт и некоторые другие, в том числе и Шмальфельд, принадлежали к старому составу команды «Хорнсрифа». Между ними и командиром, несмотря на различия в характере и возрасте, установились хорошие, товарищеские отношения.