Тайна Легницкого музея - страница 5

— Конечно! — согласилась Оксанка.

Элла не говорила ничего, они игралась с украшениями. Еще добрый час мы резвились с каменьями, забавлялись, примеряли. Оксанке взбрело в голову потрясти кисет — авось что завалялось?

На пол выпала медная пластинка. На ней было нацарапано: «Сии драгоценности на добрые времена запрятаны, нашедшаго благодать да обымет!»

Надо ли говорить, что мы воспарили духом!

Родители наши, в отличие от нас, целую неделю пребывали в ошарашенно-восторженном состоянии. Мы же были более решительны, и правильные советы и предложения из нас так и сыпались.

Настал день, когда мы поехали в столицу нашего «царства» сдавать сокровища. Поездка прошла удачно, а то есть — обычно. Никаких происшествий не случилось. В столице мы отправились к Большому чиновнику по подобным ситуациям, так как клад хотели отдать именно ему. Предстояло решить, как просочиться в кабинет наиглавнейшего без проволочек и преград.

Естественно, что первым препятствием была охрана. Ее мы взяли без боя. На вопрос: по какому вопросу мы решились отвлечь от государственных забот чиновного мужа — мы туманно и совсем не подробно объяснили о наличии и передаче сокровищ.

Страж заулыбался так, что стали видны слюнные железы, и нас торжественно препроводили в приемную. То же самое мы изложили и секретарю.

Естественно, что пропущены мы были без очереди.

Секретарь ввел нас в кабинет, предварительно испросив разрешения.

Вошли мы гуськом. Клад несла Оксанка, речь должны была держать я, Элка олицетворяла собой невесть что, но для массовости подходила. Моя мама являлась у нас охранником. Я была лаконична и приветлива. Объяснив все, торжественным жестом я указала на Оксанку, рассыпавшую на столе богатство. Набольший руководитель прилюдно в обморок роняться не стал. Он поздравил нас, поблагодарил за честность (здесь мы поежились) и объяснил положение. Будет создана комиссия для проверки ценностей, для поисков возможных наследников, и где-то через полгода мы получим свои законные 25 процентов.

От Главнейшего мы снова летели на крыльях удачи и начавшихся сбываться планов.

— Ну-с, может, гульнем по Столен-граду? — предложила моя мама.

— А чего гулять? Заверните этот город, мы его покупаем! — разошлась я.

— Госпожи миллионерши, пойдемте объедаться мороженым и разорять магазины!

Веселые и довольные, с покупками мы возвращались домой. Оксанка на радостях даже забыла о своей непереносимости автобусов. Элка же счастливо сопела. Мама призывала нас быть серьезными.

— И не вздумайте кому-нибудь сказать. Только бы не напечатали имена в газете! — молилась она.

Достаточное время мы посвятили выполнению своих задумок и желаний.

Слава Богу, никто ничего не знал, даже соседи, и мы спокойно занимались ранее лелеянным в мечтах. Никольские занялись планами обустройства дома, и мы, впрочем, тоже. Некоторую часть суммы мы все же решили передать в один детский дом и церкви, чтобы успокоить свою совесть, ведь немалую часть сокровищ мы заныкали.

…Полгода пролетели в приятных планах и заботах. Ничего необыкновенного не происходило. Теперь все казалось в розовом свете.

И вот наконец долгожданный день пришел. В торжественной обстановке нам были вручены наши наградные.

Один день мы посвятили поездке по торговым точкам, чтобы накормить наши шифоньеры новой одеждой. Оксанке дали волю выбирать то, что ей понравилось, она воспользовалась этим на всю катушку, накупила всего, чего хотела, и теперь ходила красивая, гордая и раздутая, как индюшонок. Мы с Элкой толкали друг друга локтями и хихикали.

Свою мечту и одновременно предложение я пока раскрывать девчонкам не стала, но чувствовала, что пора. Мои родители уже были идеологически обработаны.

Однажды утром я проснулась и решила: сегодня! Я позвонила девчонкам и напросилась в гости. И снова угодила к завтраку. Бедняга кролик в дуэте с апельсином и картофельным пюре уже ждал на столе.

Поскольку предложение было серьезным, а есть и говорить сразу неудобно, я решила сначала есть, тем более что, хотя мое предложение было великолепным, кролик тоже. Минут десять раздавался хруст косточек и прочие звуки, этикетом допустимые. Когда кролик упокоился в наших желудках, я начала: