Тайна лесного браконьера - страница 8

Конечно, тысячу крон заплатили мне. Но я не мог считать эти деньги полностью своими. Даже если я все записал и рассказал, другие ребята тоже внесли свой вклад в книгу. Ведь они были творцами всех событий, которые нашли отражение в ней. Первым заводилой был Пелле, наш Очкарик. Вот почему когда я задумался над тем, как потрачу деньги, то сразу решил: отдам Очкарику, чтобы тот израсходовал их на свое изобретение. Часть суммы пойдет на испытания прибора, другую он отдаст родителями на лечение, или внесет за свое обучение, или же потратит на что-нибудь другое, в чем будет нужда. Во всяком случае, Очкарик должен получить эти деньги. И я надеялся, что он примет их и не откажется из-за ложной гордости.

Я рассказал Эрику и Кате о своем плане, и они восприняли его с энтузиазмом. Мне удалось уговорить директора издательства выписать денежный перевод на мое имя, посвятив этого достойного человека в свою задумку. Он поддержал меня, так как знал все об Очкарике из моих рассказов.

Директор обещал молчать о деньгах, пока я сам не расскажу родителям о своих намерениях, и сдержал данное слово. О моей благотворительной акции он рассказал дяде, с которым был хорошо знаком. Они сидели в беседке возле дома, а я, находясь в мансарде, слышал каждое их слово. Дядя передал разговор моему отцу. Теперь они знали все. Но самое смешное: им не было известно, что я в курсе всех событий. Поскольку каждый предупреждал другого, что все это нужно держать в тайне, никто из них не проговорился. Я тоже хранил молчание. Поэтому и отец, и дядя, и директор издательства думали, что деньги пошли на доброе дело А на самом деле их нагло стащили.

Я долго сидел, стараясь взять себя в руки. Чтобы дозвониться до банка, не требовалось, конечно, большой храбрости. Но такова моя натура: мне трудно на что-то решиться, когда дело касается лично меня, а не других. К банкам и подобным учреждениям я испытываю благоговейное почтение, если не страх. И к тому же до сих пор не имел с ними серьезных дел.

Для меня банк был чем-то чрезвычайно важным. Получить в банке тысячу крон — это не то что зайти в магазин и купить кусок мыла. Служащие финансовых учреждений — чинные господа за окошками всегда солидно одеты, даже в летнюю жару. Они суховаты, выглядят торжественно и подчеркнуто любезны. Небрежно причесанный парнишка в шортах выглядит в банке, как бродячий пес в храме. Вот почему я сидел так долго и размышлял, что мне сказать по телефону.

Ведь мы, по сути дела, вели занимательную игру. Банк же и игра — вещи несовместимые.

Наконец тетушка, как нельзя кстати, удалилась на кухню; я снял трубку и попросил соединить меня с кассиром банка.

— Как же, как же, — ответил тот, — я, конечно, помню тебя. Ты ведь тот молодой человек, который на прошлой неделе получил у нас тысячу крон. Верно?

— Да, — подтвердил я. — Не будете ли вы так любезны сообщить мне номера банкнот. Они были совсем новые.

— Почему ты сказал «были»?

— Простите, не понял, — прикинулся я, чтобы выиграть время.

— Повторяю: почему ты говоришь «были»? Что, у тебя уже нет этих банкнот?

— Нет, нет, — затараторил я, — но это долгая история. Я хотел бы узнать номера банкнот. Или это невозможно?

— Не смеши меня, — уклонился от ответа кассир. — Для чего тебе нужны номера? Послушай-ка, если деньги у тебя пропали, ты должен сейчас же…

— Да нет, деньги не пропали. Они у меня.

— Они у тебя? Зачем же ты тогда звонишь и просишь назвать номера банкнот? Ведь ты можешь сам посмотреть.

— Понимаете, деньги сейчас не у меня.

Я почувствовал, как кровь все сильнее стучит в моих висках. Дьявол меня побери, как это взбрела мне в голову сумасшедшая идея позвонить в банк!

— Гм, — заметил кассир, — это кажется мне довольно странным. Но я дам тебе номера банкнот. Подожди минутку. Если не ошибаюсь, ты был у нас в среду?

— Точно. И заранее очень вам благодарен!

Минуты через две он сообщил мне номера. Я записал их на листке бумаги и еще раз поблагодарил его.

«Пронесло, — подумал я. — Но пришлось попотеть! Зато теперь у нас есть два следа, по которым можно Двигаться: пустая сигаретная пачка и номера банкнот. Хотя пока непонятно, что это нам дает…»