Тайна Наполеона - страница 11

— Кто вы? Что вам нужно? — решительно спросила Екатерина.

— Побежденный… я ранен… меня преследуют. Спрячьте меня, во имя Неба, мадам! Я граф Нейпперг… австрийский офицер…

Он не мог сказать ничего более. Розовая пена показалась на его губах, а лицо покрылось ужасающей бледностью. Покачнувшись, он рухнул у порога.

Екатерина, увидев, что этот молодой человек, так элегантно одетый, с жабо и жилетом, залитыми кровью, падает перед нею, испытала жалость и ужас.

— Ах, бедный юноша! — сказала она. — Как они отделали его!.. А ведь это аристократ! Он стрелял в народ, он даже не француз… он сказал, что он австриец. Но это все равно, во всяком случае он человек!

И движимая чувством доброты, которой так много в сердце женщины, как бы энергична она ни была (во всякой здоровенной маркитантке можно встретить нежную сестру милосердия), Екатерина нагнулась, ощупала грудь раненого, осторожно расстегнула залитое кровью белье и стала смотреть, жив ли он еще.

— Он еще дышит, — радостно сказала она, — значит, его можно спасти!

Затем, подбежав к кадке с водой, Екатерина набрала ведерко и, тщательно заперев дверь с улицы и осмотрев засов, вернулась к раненому.

Она наложила ему компресс, разорвав для этого на тряпки первое белье, попавшееся ей под руку. В спешке она не заметила, что разорвала мужскую рубашку.

— Батюшки! Что я наделала, — сказала она, — я изодрала рубашку клиента! — Она посмотрела на метку. — Ах, эго рубашка бедного артиллерийского капитана… Наполеона Бонапарта! У бедного парня их не очень-то много. Правда, он мне должен по громадному счету, но все равно — я верну ему новую рубашку; пойду куплю и снесу ему сама, скажу, что прожгла его рубашку утюгом. Только бы он принял, а то он так горд. Да, вот человек, который не обращает внимания на белье… не больше, чем на женщин, впрочем! — прибавила она с легким вздохом.

Продолжая думать о клиенте, рубашку которого она расщипала на корпию, Екатерина осторожно накладывала компрессы на рану артиллерийского офицера — гостя, совершенно неожиданного для такой патриотки, как она.

Вид этого молодого человека, пораженного, быть может, насмерть, бледного, совершенно без сил, перевернул все чувства Екатерины. Это уже не была амазонка в короткой юбчонке, которая стремилась затесаться в среду сражающихся, которая подскакивала от радости при каждом залпе и желала иметь ружье, чтобы принять участие в этом празднике смерти. Она стала ангелом хранителем, склонившимся к человеческим страданиям. На ее устах почти дрожало проклятие войне, а в голове мелькала мысль, что люди до сих пор остались порядочными дикарями, если могут таким образом решетить друг друга. Но в то же время у нее еще больше закипала ненависть против своих короля и королевы, сделавших неизбежной подобную бойню.

— Это австриец, — пробормотала Екатерина. — Что ему нужно было у нас? Защищать австриячку, госпожу «Вето»? А ведь у него далеко не злой вид…

Она внимательно всмотрелась в офицера.

— Он еще так молод… не больше двадцати лет… да и то нет! Можно подумать, что это девчонка.

Потом ей пришло в голову чисто профессиональное замечание:

— Какое у него тонкое белье… все батист! О, это аристократ.

И она вздохнула, словно бы желая сказать: «Как жаль»…

Под благотворным влиянием холодной воды и компрессов, приостановивших кровотечение, раненый постепенно приходил в сознание. Он медленно открыл глаза. Помертвелые зрачки что-то искали вокруг.

Вместе с сознанием к нему пришел и страх опасности. Он сделал движение, как бы желая встать.

— Не убивайте меня! — пробормотал он с чрезвычайным усилием, простирая руки вперед, словно собираясь отражать удары невидимых врагов, а затем, собрав все силы, заставил себя выговорить следующую фразу: — Вы — Екатерина Юпшэ… из Сент-Амарена? Меня послала к вам мадемуазель де Лавелин. Он сказала мне, что вы очень добры, что вы поможете мне спрятаться… позднее я вам все объясню.

— Мадемуазель Бланш де Лавелин? — с изумлением переспросила Екатерина. — Дочь губернатора Сент-Амарена, моя благодетельница? Та, которая помогла мне устроиться, купить эту мастерскую? Так вы ее знаете? О, для нее я готова не отступить ни перед какой опасностью! Вы не ошиблись, придя сюда. Здесь вы в безопасности, и тот, кто захочет вырвать вас из этого убежища, должен будет перешагнуть через мой труп!