Тайна Орлиной сопки - страница 25
— Ну вот, — сказал полковник, предъявляя задержанному вещественные доказательства. — Теперь ваше запирательство ни к чему не приведет.
Ефремову принял Серебренников.
— Товарищ майор! Как хорошо, что вы здесь! — Сразу она заговорила о муже: — Он честный, только всего боится. Думает, что не верят ему. Это так страшно. Я говорю: чего боишься?.. Наконец отходить стал. И вдруг…
Она отстранила стакан, который ей протянул Серебренников, спросила с обидой:
— За что его? Поверьте, он честный человек!
— Конечно, — согласился Серебренников. — Только зачем было ехать домой ночью?
— Ночью? — машинально переспросила она.
— Даже если торопишься на семейный праздник.
— Праздник? — Глаза Ефремовой расширились. — Какой праздник?
— День вашего рождения.
Женщина некоторое время оторопело смотрела на него, и вдруг по ее щекам хлынули слезы.
— День рождения! — повторила она, счастливо улыбаясь. — А я завертелась. Вот дни рождения всех детей помню. А свой… — Из груди вырвался вздох облегчения. — Так вот почему он приехал! А я думала: что случилось?
Микаелян увез Ефремовых в поселок. Мансуров угрюмо смотрел вслед: и все-таки он не верил Ефремову…
— Как хотите, товарищ лейтенант, а я буду обижаться! — вздыхал старшина Пологалов, помогая Пулатову сгружать вещи. — Ну куда я вас определю, если мы тут затеяли ремонт и начали с вашей комнаты?
— Ничего, старшина, разберемся.
Попутный грузовик, доставивший Пулатовых на заставу, скрылся в густой пыли. Людмила закашлялась и отвернулась.
— Привыкнете, — ободряюще произнес Пологалов. — А сейчас прошу вас ко мне!
В квартире старшины было прохладно.
— Вы тут устраивайтесь как дома, — просто сказал Пологалов, — а мы организуем баньку и насчет завтрака сообразим.
Узнав, что капитан Ярцев отдыхает, Пулатов попросил его не будить. Старшина понимающе кивнул.
Лейтенант подошел к жене.
— Ты устала?
— Дай напиться, Акобир.
Он не сразу нашел кружку. Зачерпнул воду из прикрытого дощечкой ведерка. Она сделала несколько мелких глотков. Теплая, мутная вода не принесла удовлетворения.
— Ты приляг, отдохни.
Пулатов присел рядом с ней на диван, а когда Людмила закрыла глаза, осторожно вышел из комнаты.
Он соскучился по заставе. Хотелось каждому пожать руку, и, разумеется, прежде всего капитану Ярцеву.
Лейтенант остановился посреди двора, раздумывая, куда бы вначале пойти. Возле бани на старшину наступала маленькая, энергичная женщина. Конечно, это была Тамара, жена Ярцева.
— Чего расшумелись? — спросил Пулатов.
— Ну вот! — всплеснула она руками. — Приехал, да еще не один. А мы узнаем об этом последними.
Пулатов улыбнулся.
— Вот сейчас доложу капитану, — попробовала она рассердиться, — и всыплет он тебе десять суток.
— С удовольствием! — засмеялся Пулатов.
А старшина поддакнул:
— Он как раз сейчас нуждается в домашнем аресте.
С капитаном Ярцевым Людмила уже познакомилась. А вот этого старшего лейтенанта видела впервые. Как и у Акобира — густые черные брови, глубоко посаженные глаза.
— Анвар Мансуров.
Она уже слышала о нем от мужа и охотно протянула руку.
— Прошу всех к столу, — сказала Тамара.
Обед прошел оживленно. Мансуров все чаще поглядывал на Людмилу.
— Нравится? — спросил Ярцев.
— Ничего.
Тамара тотчас набросилась на Мансурова: как можно говорить о женщине «ничего»?!
— Нравится, — взмолился начальник КПП, — честное слово!
— Ну тогда дело поправимое, — вмешался в разговор Пулатов.
— То есть? — не понял Мансуров.
— Могу познакомить тебя с такой же девушкой. — И лейтенант рассказал, что у Людмилы есть сестра. Забавно было слышать, как они с Горским пришли на свидание и не могли различить, какая из сестер Елена, а какая Людмила.
— Кто такой Горский? — спросил Мансуров.
— Моряк! — ответил Пулатов. А Людмила добавила:
— Еще какой!
— Значит, я опоздал. — Мансуров сказал это так, что трудно было понять: шутит он или говорит серьезно.
В Фирюзеваре загудел пароход. Мансуров заторопился.
— «Медуза», — догадался Пулатов и тут же пояснил: — На ней плавает капитаном приемный отец Анвара, вот он и неравнодушен к этой посудине.
— У нас с сестренкой тоже есть близкий человек, Василий Васильевич. — Людмила грустно улыбнулась. — Отца я совсем не помню. Ушел на фронт и не вернулся. А три года назад умерла мама. Василий Васильевич — наш сосед. Вот и заботился о нас постоянно. К тому же он замечательный дамский парикмахер.