Тайна полковника Вебера - страница 11

— Я-то? — возмутился мальчик. — Могила! А Генке можно?

— Пока не стоит. Договорились?

— Ладно уж, не скажу, — пообещал Петька.

Не удалось ребятам половить в плавнике больших окуней. Иван Зыков и Михаил ушли за хворостом для костра, но вернулись почему-то скоро.

— Буди Генку, — сказал Михаил брату. — Сейчас вы поедете, а я здесь останусь с Пальмой.

Петька догадался, что Иван с Михаилом уходили нарочно, чтобы договориться о чем-то без свидетелей. Петька растолкал Генку.

— Собирайся. К дяде Егору поедем. Сорвались окуни. — Петька почесал затылок.

— Почему, зачем? — сонно бормотал Генка. Петька хотел было все выложить Генке, но, встретив внимательный взгляд Зыкова, прикусил язык.

— А что, в обход пойдем, в лес? — не унимался Генка.

— Ну, вставай же, соня! — крикнул Петька.

Генка послушно поднялся.

Даже не позавтракав, ребята и Иван Зыков собрали пожитки и отплыли от берега. Михаил на прощанье помахал рукой, свистнул Пальме и зашагал по тропе в гору.

Зыков сильно греб. Генка спросонок клевал носом, а Петьке не сиделось. Ему так хотелось поговорить. Он с силой сжимал губы, чтобы ненароком не проговориться.

Утро только началось, когда ребята с Иваном возвратились в Долгую курью. Их встретил Егор Васильевич. Иван не стал отвечать на его вопросы, а, молча пожав ему руку, увел в дом.

Через несколько минут Буланко был уже под седлом. Зыков кивнул мальчикам и сказал Егору Васильевичу: — Возьмите в обход ребят, помощники будут отличные! — и ускакал.

Егор Васильевич озабоченно погладил небритую щеку и, вздохнув, только и проговорил:

— М-мда, дела-а!

Петька все еще боролся с собой. Ему и хотелось рассказать обо всем Генке, и в то же время он понимал, что нельзя нарушать слова, которое он дал Зыкову.

— Что ты надулся, как индюк? — удивился Генка.

— В обход идем, чуешь…

Он был рад, что его тоже берут на какое-то интересное дело.

В самом дальнем краю Долгой курьи озеро мелкое. Егор Васильевич захотел доставить друзьям удовольствие.

— Не горюйте, что сорвалась у вас утром рыбалка, — сказал он. — Здесь плавни тоже добрые. Посидим до обеда. Окуньков половим. А завтра тронемся.

Ребята поплыли с лесником в дальний край курьи. У Петьки снова начал «чесаться язык». Так и подмывало рассказать Генке все. Но он изо всех сил терпел. С трудом протолкав через камыши лодку, Егор Васильевич добрался до воды, опустил леску и почти сразу же вытащил окуня.

Рыбалка началась.

А в это время Бронислав Вебер пытался раскрыть тайну спрятанных в книге документов. Как он и предполагал бумаги оказались искусно вклеенными в массивную обложку.

Выло там два листа. Один на гербовой бумаге — из французского банка, свидетельствующий о том, что ценности на сумму около двухсот тысяч рублей золотом приняты на хранение и владелец в любое время имеет право их востребовать. Мало радости доставил Брониславу этот документ. Не бывать ему в Париже, не видать отцовского золота, спрятанного в чужом банке. Зато второй лист обрадовал. На нем были набросаны самодельная карта и какая-то схема. Разобрался Бронислав: нужно найти в шахте 13 горизонт, а там есть так называемый третий восходящий. Тут-то и зарыта тайна. Шахту он знал: она была возле Карасинской дороги, на Непряхинском прииске. Бывал он там с отцом. Не мог разгадать лишь одно — что означают кружочки на схеме. «Почему рядом с ними изображен череп с перекрещивающимися костями?» — размышлял Бронислав. Копался в книгах и вдруг наткнулся. Оказывается, череп — символ на пиратском флаге. Где череп — там и тайна, там и клады. «Наверно, где нарисован череп, спрятано дорогое оружие, а в другом месте, обозначенном крестиком, — клад…» — решил Вебер.

Загорелся Бронислав — нашел! Это его тайна, это его клады! Хотел было поделиться открытием с Витькой Суторминым, но сразу же раздумал: «Зачем я буду делиться с ним? — резонно решил он. — Больших трудностей, чтобы добыть клад, не ожидается. Справлюсь и сам…»

На другой же день Бронислав начал поиски. С восходом солнца он покинул станицу. Почти никто его не заметил. Лишь пастух, ожидающий, когда полусонные казачки подгонят коров, обратил внимание на раннего путника и сказал подпаску: