Тайна профессора Кондайга - страница 8

— Выкладывайте, что там у вас, только поскорее и поточнее.

Впрочем, тон Ростислава Ильича и его невозмутимое лицо никогда не оказывали на Евгения должного впечатления. Он сел поближе к профессору и взмахнул рукой, будто дирижер:

— Что мы делаем в лаборатории? — спросил он и торжественно замолчал, прекрасно зная, что никто не станет перебивать его тирады.

— Мы берем информацию, заложенную в ДНК — затравке или в нашей программе изменений, и воссоздаем ее в материале. Но как мы это делаем? Мы как бы накладываем на бумагу картонные фигурки и стараемся вырезать копии. И при этом не отклоняемся от образца?.. Напрасные попытки! Дрожание руки, толщина ножниц, неравномерность картона приведут к тому, что мы не только не сумеем сделать точные копии, но испортим сам образец. Даже наше вмешательство в информацию, наше пользование ею не может пройти бесследно. Беря в руки картон, мы уже давим и мнем его пальцами…

Ростислав Ильич взялся за ручку, показывая, что сейчас займется своей работой. Это был единственный способ заставить Евгения перейти к делу.

— Надо сделать так, чтобы как можно меньше вмешиваться в этот процесс. И у нас есть выход.

Евгений взглянул на безразличное лицо профессора и выпалил:

— «РИК»! Мы подберем образцы ДНК и запишем на ленту информацию в виде нейтринного излучения. Затем через усилитель передадим его на раствор. Я уверен (он всегда говорил «уверен» там, где другой сказал бы «может быть»), что нейтринные потоки сами перестроят раствор в соответствии с заложенной в них информацией! Информация воссоздаст себя в материале. К тому же восхитительно быстро!

— Но… — начал Борис.

— Конечно, это требует проверки и дополнительной работы, — не дал ему говорить Евгений. — Но принцип нейтринного усилителя уже разработан. Есть у нас и подходящие лаборатории. Я берусь обо всем договориться.

Ростислав Ильич смотрел на Бориса, и тот понимал, что это означает.

— Ладно, Евгений Григорьевич, — сказал профессор, — вы попробуете, а Борис Евгеньевич вам поможет. Если получится, переключим на это дело всю лабораторию.

Борис не выразил ни согласия, ни отказа. Он знал наперед, что произойдет. Евгений будет выдавать идеи, а он — работать. После нескольких неудач Евгений переключится на другое дело. Работу придется продолжать в одиночку. Когда же появятся первые успехи, если они появятся, Евгений вернется и опять будет сверкать идеями, как молниями. А он, Борис, в душе будет восхищаться им и удивляться, как у этого отчаянного сумасброда появляются такие великолепные идеи.

…В тишине резко щелкнул регулятор приемника, и сразу же на Кондайга надвинулся шумный и безалаберный мир. Хьюлетт кусал губы, пытаясь сдержать ярость.

Внезапно кто-то позвал его по имени:

— Хьюлетт Кондайг…

Он прислушался, дико оглядываясь по сторонам.

— …Системы Кондайга, — опять услышал он и наконец понял, что это голос из репродуктора.

— …Таким образом, двенадцать лет назад в Париже физик Мишель Фансон сконструировал аппарат для приема и регистрации потоков нейтрино. Его усовершенствовал английский физик Хьюлетт Кондайг. Кондайгу удалось установить, что нейтринные потоки несут информацию обо всем, происходящем во Вселенной. А наследственность, как известно, это тоже информация о строении организма, передаваемая от предков потомкам. И вот теперь с помощью регистратора информации системы Кондайга в лаборатории советского профессора Ростислава Ильича Альдина под руководством молодых ученых Евгения Ирмина и Бориса Костовского группа генетиков разработала эффективный метод лечения наследственных заболеваний.

Хьюлетт слушал, не шевелясь. Стремительный огонек разгорался в его мозгу и рассеивал мрак. Неумолимое отодвигалось по мере того, как он все полнее осознавал слова диктора.

Эми крепко прижалась к нему. Ее волосы щекотали его шею.

Хьюлетта словно озарило. Грудь распирало ликование. Хотелось куда-то бежать, кричать: «Вот что я сделал!» Он никогда не был таким счастливым и растерянным, как сейчас. Удивлялся: «Неужели это я? Я, Мишель и они, эти молодые? Неужели мы создали чудо?»

«РИК»! Его «РИК»! Он представился ему мостом от Мишеля к нему, а от него к тем, кто сумел использовать аппарат для борьбы за жизнь.