Тайна семи будильников - страница 42

Поколебавшись с минуту, он подошел к телефону и позвонил ей:

— Это я — Джимми. Я подумал, тебе захочется узнать, чем кончилось дознание. Смерть в результате несчастного случая.

— Да, но…

— Вот именно. Я тоже уверен, что за этим что-то кроется. Судья сделал кое-какие намеки. Кто-то старается все это замять. Я вот что хочу сказать, Лорейн…

— Да?

— Слушай, вокруг всего этого дела творится что-то странное. Будь очень осторожна, ладно? Ради меня.

Он услышал в ее голосе тревогу:

— Джимми, значит, и для тебя это опасно?

Он засмеялся:

— Да нет, со мной все в порядке. Я — та самая кошка, у которой девять жизней. Пока, старушка!

Он повесил трубку и постоял минуты две, задумавшись. Потом вызвал Стивенса:

— Стивенс, не можете ли вы пойти и купить мне пистолет?

— Пистолет, сэр? — Верный своей выучке, Стивенс ничем не показал, что удивлен. — Какой пистолет вам нужен?

— Такой, чтобы нажать пальцем курок, и он палил бы без передышки, пока не уберешь палец.

— Значит, автоматический, сэр.

— Вот именно, — сказал Джимми. — Автоматический. И мне бы хотелось, чтобы ствол у него был из вороненой стали, если вы с продавцом знаете, что это такое. В американских рассказах герой всегда вытаскивает из кармана брюк вороненый пистолет.

Стивенс позволил себе скромную тонкую улыбку.

— Большинство американских джентльменов, сэр, которых мне приходилось встречать, носили в карманах брюк нечто совсем другое, — заметил он.

Джимми Тесиджи рассмеялся.

В пятницу вечером Юла прибыла в Вивернское Аббатство как раз к чаю. Джордж Ломакс вышел ей навстречу и рассыпался в весьма цветистых приветствиях.

— Дорогая Эйлин, — начал он, — не могу вам сказать, как я рад вас видеть! Простите, что не пригласил вас, когда приглашал вашего отца, но, по правде говоря, я и мечтать не смел, что прием такого рода может вас заинтересовать. Я был… э… удивлен и… э… обрадован, когда леди Катерхем рассказала мне, что вы интересуетесь… э… политикой.

— Мне так хотелось приехать, — просто и доверительно произнесла Юла.

— Миссис Макатта появится только с последним поездом, — объяснил Джордж. — Вчера вечером она выступала на митинге в Манчестере. А вы знаете Тесиджи? Совсем молодой, но на редкость хорошо разбирается во внешней политике. По его виду этого никак не заподозришь.

— Я знакома с мистером Тесиджи, — сказала Юла и без улыбки обменялась официальным рукопожатием с Джимми, который, как она заметила, расчесал волосы на прямой пробор, стремясь придать себе более серьезный вид.

— Слушай, — поспешно зашептал Джимми, когда Джордж на некоторое время отошел. — Не сердись, но я рассказал о нашем заговоре Биллу.

— Биллу? — недовольно переспросила Юла.

— Ну да, — ответил Джимми, — ведь, в конце концов, Билл — один из наших… Ронни был его другом и Джерри тоже.

— Да, я знаю, — отозвалась Юла.

— Но ты считаешь, зря? Сожалею.

— Нет, Билл, конечно, не подведет, не в этом дело, — сказала Юла. — Только он такой недотепа.

— То есть не отличается живостью ума, — подсказал Джимми. — Но ты забываешь о другом. У Билла мощные кулаки. А я предполагаю, что мощные кулаки нам очень пригодятся.

— Что ж, может, ты и прав. Как же Билл к этому отнесся?

— Ну, сперва он долго скреб затылок, потом… словом, все это не сразу улеглось у него в мозгу. Но я терпеливо, по слогам ему вдалбливал, пока он все не усвоил. И, естественно, он с нами, как говорится, до гробовой доски.

Внезапно возле них снова появился Джордж:

— Мне надо представить вам кое-кого, Эйлин. Это — сэр Стенли Дигби — леди Эйлин Брент. Мистер О’Рурк.

Министр авиации оказался кругленьким человеком с веселой улыбкой, мистер О’Рурк — высокий молодой человек со смеющимися голубыми глазами и типично ирландским лицом — с энтузиазмом приветствовал Юлу.

— А я-то боялся, что будет скучный политический прием, — ухитрился шепнуть он ей.

— Т-с-с-с, — ответила Юла. — Я и есть политик! Заядлый!

— Сэра Освальда и леди Кут вы знаете, — продолжал Джордж.

— Хотя мы никогда не встречались, — улыбнулась Юла.

Мысленно она поаплодировала умению отца столь точно изображать людей.

Сэр Освальд пожал ей руку своей железной дланью, и Юла слегка поморщилась.