Тайна семи будильников - страница 45

— Что, заботы о государстве сегодня особенно тяжки? — с сочувствием спросил О’Рурк.

Билл застонал:

— Не знаю, как ваш шеф — на вид он добродушный толстячок. Но наш Карась просто невыносим. Давай, давай, давай — с утра до позднего вечера. Все, что делаешь, все не так, а если что не успел, умри, но сделай.

— Звучит, как заповедь, — заметил подошедший Джимми.

Билл посмотрел на него с упреком.

— Никто из вас не знает, — провозгласил он с чувством, — куда меня запрягли!

— Развлекать графиню, а? — предположил Джимми. — Бедный Билл, поистине ужасное бремя для такого женоненавистника, как ты.

— О чем это вы? — спросила Юла.

— После чая, — объяснил Джимми, — графиня попросила Билла поводить ее по этому старинному интересному дому.

— Но я же не мог отказаться, правда? — возмутился Билл, и его физиономия приняла кирпичный оттенок.

Юле стало несколько не по себе. Она слишком хорошо знала, как легко поддается женским чарам мистер Уильям Эверсли. В руках такой женщины, как графиня, Билл сразу превратится в воск. Она снова усомнилась, правильно ли поступил Джимми Тесиджи, посвятив Билла в их секреты.

— Графиня, — сказал Билл, — очаровательная женщина. А до чего умна! Вы бы видели, как она осматривала дом. И какие вопросы задавала.

— Какие вопросы? — вдруг насторожилась Юла.

Билл ответил уклончиво:

— Ну, я даже не знаю. Об истории дома. О старой мебели. И… да много о чем.

В этот момент в комнату вошла сама графиня. Казалось, она слегка запыхалась. В плотно облегающем черном бархатном платье она выглядела очень эффектно. Юла отметила, что Билл сразу бросился к ней. К нему присоединился молодой человек в очках.

— И Билл, и Шимп, оба потеряли голову, — засмеялся Джимми Тесиджи.

Но Юла не была уверена, что над этим стоит потешаться.

Джордж не доверял современным новшествам. В его Вивернское Аббатство не проникло даже такое всем известное удобство, как центральное отопление. Посему, когда дамы перешли в гостиную, обнаружилось, что температура в комнате, увы, никак не соответствует фасонам модных вечерних платьев. Огонь, пылавший за отлично отполированной каминной решеткой, притягивал всех трех женщин, как магнит. Они устроились к нему поближе.

— Б-р-р-р, — издала изящное, экзотическое и никак не английское восклицание графиня.

— Дни становятся короче, — изрекла леди Кут и плотнее укутала пухлые плечи в чудовищно безвкусный цветастый шарф.

— Как это Джордж не удосужился установить в доме нормальное отопление? — возмутилась Юла.

— Да у вас, англичан, вечно холод в домах, — отозвалась графиня.

Она вынула длинный мундштук и закурила.

— Этот камин — старого устройства, — заметила леди Кут. — Весь жар уходит не в комнату, а в трубу.

— О! — воскликнула графиня.

Наступила пауза. Графиня настолько явно тяготилась своими собеседницами, что поддерживать разговор становилось все труднее.

— Как странно, — нарушила молчание леди Кут, — как странно. Надо же было детям миссис Макатты заболеть свинкой именно сейчас. То есть, я хочу сказать, не странно, а…

— Что такое свинка? — спросила графиня.

Юла и леди Кут наперебой принялись объяснять ей. В конце концов объединенными усилиями им это удалось.

— Надо думать, венгерские дети тоже болеют свинкой? — спросила леди Кут.

— Что? — не поняла графиня.

— В вашей Венгрии дети тоже болеют свинкой?

— Понятия не имею, — ответила графиня. — Откуда мне знать?

Леди Кут поглядела на нее с некоторым недоумением.

— Но я так поняла, что вы как раз занимаетесь детьми?

— Ах да. — Графиня, сидевшая нога на ногу, переменила позу, вынула изо рта мундштук и быстро заговорила: — Я расскажу вам ужасные вещи, — объявила она. — Ужасные! Я сама их видела. Чудовищные! Вы не поверите.

Она оказалась права — слушательницы с трудом верили своим ушам. Речь графини лилась стремительно, она обладала даром живописать события и, не скупясь на подробности, рисовала перед своими собеседницами сцены невероятной нищеты и голода. Она рассказывала о Будапеште послевоенных времен и обо всех несчастьях, свалившихся на город сейчас. Рассказ ее был драматичен, но, как показалось Юле, смахивал на граммофонную пластинку. Запустили, и поехало! Внезапно, так же неожиданно, как и пластинка, графиня умолкнет.