Тайна Синего имама - страница 4

Пошел снег, и Анри Булар поднял воротник пальто. Он свернул на Парк-Лейн.

Дома с колоннами, мимо которых он шел, были похожи на именинные пироги: двери украшены праздничными венками, а в окнах видны елки с мигающими гирляндами. Христианство рядилось в глупейшую языческую мишуру. В детстве выцветшие крашеные статуи святых в соборах вызывали у него отвращение. Его страждущий дух уже тогда не принимал никаких изображений Всевышнего в Его невыразимом величии. Позднее он увлекся точными науками, и это увлечение на первых порах помогло ему воплотить стремление к бесконечному. Простые числа были единственными друзьями его детства.

Булар нажал кнопку звонка и стал ждать ответа. Дверь отворилась, но тут его ждал неприятный сюрприз. Вместо Перси Кларенса, которого он рассчитывал увидеть, на пороге стояла еще молодая женщина в черной форме с белым передником.

— У меня назначена встреча с господином Кларенсом, — сказал он.

— Он вас ждет.

Синий имам стряхнул с ботинок снег и прошел в коридор, держа кейс в руке. Он был среднего роста и тщедушен, однако Господь одарил его взглядом, вселяющим в людей страх. Женщина вжалась в стену, чтобы дать ему пройти.

— Не знал, что у господина Кларенса есть…

— Я прихожу каждый день после обеда, — ответила горничная.

Раньше Анри Булар заходил утром, да и то всего дважды.

— Господин Кларенс ожидает вас в гостиной.

— Я знаю дорогу.

Он с осуждением посмотрел на слишком короткую юбку и полную грудь женщины и толкнул дверь гостиной.

В свете камина блестела неизбежная и отвратительная рождественская елка. Перси Кларенс жестом пригласил Булара войти и приказал своей собаке успокоиться. Фокстерьер Кларенса начинал рычать всякий раз, когда этот человек приходил в дом.

Булар снял пальто и положил его на спинку кожаного кресла; его взгляд упал на стаканы, стоявшие на журнальном столике.

— Виски?

— Нет, спасибо.

Зачем проклятый англичанин предлагает ему виски?

Как и во время своих предыдущих визитов, Синий имам сел напротив хозяина дома, поставил кейс на колени, открыл его, достал блокнот и диктофон и положил на стол. Человек, сидевший перед ним, был историком, одним из самых известных в мире специалистов по арабскому миру, профессором Даремского университета и Лондонского колледжа. Перси Кларенс был одет в красную шерстяную жилетку поверх зеленой рубашки, заправленной в вельветовые брюки; лысый и сероглазый, он разглядывал Булара с любопытством антрополога.

Перси согласился на эту последнюю встречу без особого восторга. Зачем француз солгал, сообщив ему фальшивое имя и рассказав, что якобы работает в журнале? Хотя Перси и не был особо мнительным человеком, он все же позвонил Клеман-Амрушу сразу после первого визита Булара и все выяснил. Французский писатель никогда не слышал об этом «журналисте». «Будь осторожен, Перси, — сказал он Кларенсу, — этот тип наверняка новообращенный. Он попытается выведать у тебя, где хранятся источники «Стихов».

Из предосторожности Перси попросил горничную оставаться неподалеку. Посетитель был умен, однако Перси уловил в нем какое-то неистовство. Клеман-Амруш прав.

— Я в вашем распоряжении…

Анри Булар нажал кнопку записи на диктофоне:

— Мне хотелось бы вернуться к переводу «Забытых стихов». Почему вы перевели книгу Мишеля Клеман-Амруша на английский?

— Потому что это выдающееся произведение, а также потому, что я с огромным уважением отношусь к вашему соотечественнику.

— Давно ли вы его видели в последний раз?

— Я не видел его с тех пор, как он удалился от мира, когда его начали травить.

Перси чуть было не добавил «такие, как вы», но вовремя удержался. Его любопытство пока что перевешивало возмущение. Этот француз без чувства юмора и вкуса к алкоголю ничего толком не знал ни о филологии, ни о литературной критике, однако прекрасно разбирался в точных науках. Ислам издревле привлекал любителей абстракции и математики. Перси не раз замечал, что люди научного склада становятся легкой добычей проповедников абсолютного знания. Мифы Омейядов и Аббасидов[2] покоряли умы теологов-любителей.

— В вашем переводе «Забытых стихов» вы не приводите источники, к которым прибегал Клеман-Амруш, ставя под сомнение подлинность некоторых сур Корана.