Тайна Тихого океана - страница 8

Мы обсуждали, стоит ли продолжать полет. Мы заслушали доклад начальника хозяйственной службы о состоянии наших припасов, потом состоялись дебаты, за которыми последовало голосование. Голосование, проводимое на летящем нацистском schlachtschiff! Не сомневаюсь, что капитан Фассбиндер принял собственное решение еще до того, как мы собрались в обеденном зале из полированного дуба. Но он пытался поддержать наш боевой дух, равно как и намеревался предотвратить возможность мятежа в будущем. Мне Джек рассказывал, что Христофор Колумб использовал такую же тактику, когда его команда чувствовала себя затерянной посреди другого безбрежного океана.

И, так же как Колумб, капитан Фассбиндер одержал победу. Мы продолжаем лететь, урезав свой рацион вдвое. Киношники это все засняли, хотя все они до единого, слишком любящие пожрать, голосовали за возвращение назад.

День 28-й. Сегодня мы прошли над еще одной группой островов у довольно большой группой. Капитан Фассбиндер приказал несколько часов летать по кругу, пока «фаэтоны» совершат разведку внизу. Из нашей маленькой группы только я одна стремилась полететь вниз с моим другом Клаусом. Джек Бове не ответил на мой стук в дверь его каюты. Я не видела его весь день. Подозреваю, что он там накачивался спиртным.

Так что мы с Клаусом вдвоем летели низко над лесами и лугами. Мы обсуждали экзотических животных: они были похожи на слонов, и буйволов, и носорогов. Возможно, это архаические виды времен даже более ранних, чем ледниковый период. Живые ископаемые! Я радостно нащелкала кадров, сделала заметки и мечтала о том, как представлю свои наблюдения Королевскому географическому обществу, как это сделал Дарвин по возвращении из своего путешествия на «Бигле».

Потом я увидела людей. Они были голые, высокие, худые, с прямой осанкой. И выглядели как-то более «современными», что ли, если это слово можно тут употребить, чем те неандертальцы с покатыми лбами, которых мы видели на островах мастодонтов много дней назад. Лбы у них уже не такие скошенные; хорошо очерченные черепа вполне могли содержать некоторое количество серого вещества, а их симпатичные глаза выражали только кроткое недоумение. Они исчезали при нашем приближении, как и другие обитатели саванны.

Сколь ни примитивными они были, казалось, что именно эта порода людей идет в авангарде экспансии. Я сделала еще снимки.

Я начала развивать теорию о природе мира и поверхности океана, над которым мы путешествовали, или, скорее, геометрическом континууме, в который он предположительно помещен. Думаю, Тихий океан — это вызов не только картографам, но и математикам. (Перечитала написанное — как напыщенно! Да, студентка Гиртона — это навсегда!) Я должна все же с кем-нибудь это обсудить. Я думаю, понять меня сможет только Вольфганг Цилиакс. Но прежде чем обратиться к нему, я предпочитаю убедиться в основательности своих предположений. Конечно, необходима радикально новая теория для этого нашего океана. Вы только подумайте! От берегов Азии мы уже прошли расстояние, достаточное, чтобы обогнуть Землю по меньшей мере пять раз, если бы не было этой странности, этой пространственной складки на теле мироздания.

Думаю, Тихий океан одержал победу над нами, сокрушив наши умы своими масштабами. Всего лишь после трех дней на половинном рационе все ворчат так же громко, как их животы. И все же мы продолжаем путешествие…

День 33-й. Мне потребовалось двадцать четыре часа, чтобы приступить к изложению случившегося. После вчерашних событий описание всего этого казалось мне бесполезным. Соберись, Блисс! Однако, как всегда говорила моя мама, стоическая женщина, когда случаются неприятности, нужно вести себя так, будто ничего не произошло.

Это началось, когда Джек Бове и на третий день не вышел из своей каюты. Неуправляемых пьяниц, да еще на свободе, не потерпят на любом воздушном судне, даже на таком большом, как наше. И ни в один уголок на «Геринге», даже в каюты пассажиров, не может быть воспрещен вход такому божеству, как капитан. Поэтому Вольфганг Цилиакс привел группу дюжих парней из состава экипажа к каюте Джека. Я пошла с ними по его просьбе, поскольку на нашей посудине я была для него человеком, который больше всех остальных подходил под определение «друг».