Тайна трех - страница 5

— Ты глуп, Кнуд Ансен. Молод и глуп, говорю я тебе. Бог знает, что ещё выйдет из вашей затеи, — заключил шкипер. — Один бог знает.

Голоса смолкли. Спор не возобновлялся. Кручинин поманил меня и, нарочито громко ступая по прибрежной гальке, направился к судну. Придя на него, мы увидели, что Ансен сидит возле люка, ведущего в крошечную каютку. Шкипер лежал в каютке. Очевидно, потому его голос и доносился до нас не так громко. Хотя мы с Кручининым старались приблизиться так, чтобы нас было слышно издалека, оба они, по-видимому, были настолько заняты своими мыслями, что заметили нас лишь, только когда мы подошли к самому берегу. Какая-то излишняя суетливость чувствовалась в их движениях, когда Кнуд спускался в шлюпку, чтобы снять нас с острова, а шкипер подавал ему вёсла и отвязывал шлюпку от кормы бота.

После завтрака мы для вида совершили ещё одну небольшую прогулку по острову в обществе пастора и шкипера. Около полудня вернулись на «Анну» и отправились в обратный путь к материку.

На этот раз нам сопутствовал лёгкий, норд-вест, и шкипер Хеккерт показал высокое искусство управления в ледовых условиях парусным ботом без помощи мотора. Только подходя к дому, шкипер запустил мотор, и «Анна», задорно постукивая нефтянкой к полуночи пришвартовалась у знакомой нам пристани. Мы распрощались со спутниками и отправились в свой «Гранд-отель».

Не скажу, чтобы мы возвращались в хорошем настроении. Кручинин выглядел совершенно спокойным, но я знал, что в душе его свирепствует шторм. Вся наша поездка оказалась напрасной, нам предстояло вернуться ни с чем.

Именно с этой мыслью мы улеглись спать, с нею же приветствовали и заглянувшие к нам наутро яркие лучи весеннего солнца.

— Сходи за Ансеном, — довольно мрачно сказал мне Кручинин. — Пусть соберёт все что нужно для обратного похода через горы.

— Когда пойдём? — спросил я.

— Как только он будет готов… Нам тут делать больше нечего.

Не в очень весёлом настроении уселись мы в кухне около пылающего камелька, подтапливаемого старыми ящиками, и еле-еле поддерживали беседу с хозяином, по-видимому, не замечавшим нашего дурного настроения.

Внезапный стук в дверь прервал нашу беседу. В кухню вбежал Видкун Хеккерт. Бледный, растерянный, едва переступив порог, он без сил упал на стул.

Прошло немало времени, пока он успокоился настолько, чтобы более или менее связно рассказать нам, что привело его в такое состояние. Оказывается, ночью, услышав стук мотора «Анны», он пришёл на пристань, но нас уже не застал. Не было на «Анне» и пастора. Шкипер и Кнуд укладывались спать. Несмотря на то что присутствие этого малого было ему в высшей степени неприятно, даже, он сказал бы, противно, Видкун решил остаться на «Анне», чтобы кое о чём потолковать с братом. Они выкурили по трубке и велели Кнуду сварить грог. Грог хорошо согрел их, и они улеглись. И, чорт побери, благодаря грогу, они спали так, что Видкун разомкнул веки только тогда, когда солнце ослепило его сквозь растворенный люк. Вскоре Видкун сошёл на берег вместе с зашедшим за ним пастором. Они пошли было в город, но пастор вспомнил, что забыл на «Анне» трубку, и вернулся за нею. Прошло минут десять — пастора всё не было. Видкун пошёл обратно к пристани. Придя на «Анну»… Да, да, не больше пятнадцати минут прошло с тех пор, как они с пастором покинули «Анну», и вот теперь, вернувшись на неё…

Кассир прервал рассказ и отёр со лба крупные капли пота. Широко раскрытыми, неподвижными глазами он уставился на стоящего перед ним Кручинина, который спокойно его разглядывал. Под этим взглядом лицо кассира делалось всё более бледным и кожа на нём обвисала безжизненными серыми складками. Только под скулами мускулы вздувались тугими желваками, когда он делал усилие, чтобы не дать своим челюстям снова лязгнуть. С отчаянием Видкун сцепил пальцы вытянутых рук и хрипло выдавил из себя:

— ….когда через четверть часа я вернулся на «Анну», Хьяльмар был мёртв…

Сказав эти слова, Видкун разомкнул руки, и его большие жёлтые ладони обратились к Кручинину, словно защищаясь от него. Мутные слезящиеся глаза кассира стали совершенно неподвижными, остекленев от ужаса. Видкун, сидел несколько мгновений, точно загипнотизированный, потом вдруг сразу весь обмяк, уронил голову на стол, его руки бессильно повисли до самого пола, и длинная спина конвульсивно задёргалась, сотрясаемая беззвучным рыданием.