Тайна третьей невесты - страница 19

– Королевское Испытание состоит из трех этапов, каждый из которых может подразделяться на несколько других, – сказал вдруг незнакомец, и я обратилась в слух. – Не думаю, правда, что вас заставят пройти его полностью, хватит и части. Так или иначе, самый первый этап – смирение. Думаю, ты уже поняла его суть?

– Пожалуй, сударь… Выполнять грязную работу и не жаловаться – этого от нас добиваются?

– Не просто выполнять, а делать это с тем же усердием, с каким ты училась танцевать, чтобы блистать на балах, – поправил он. – Мало смириться с тем, что ты вынуждена мыть полы… или что ты делаешь этой тряпкой?

– Протираю пыль.

– Повезло. Так вот, Гара-Тесса, нельзя работать лишь для того, чтобы распорядитель отметил – такая-то выполнила всю порученную работу. Если ты станешь трудиться лишь ради заветной галочки напротив твоего имени в списке, ты не перейдешь ко второму этапу.

– Я не понимаю, сударь… – прошептала я. – Нам велели тянуть жребий, сказали, что каждые несколько дней станет меняться задание и те, с кем вместе мы должны его выполнять, вот и все. Еще добавили: оценивать будут всех, и если кто-то станет лениться и работать спустя рукава, то пострадают и другие…

– Нужно запретить это Испытание, – сказал он себе под нос, – для всех, кроме собственно королей.

Я едва успела прикусить язык, чтобы не сказать – ведь именно его величество пригласил нас сюда!

– Неважно, кто и что сказал, – добавил мужчина. – Оценивать будут не люди.

– Кто же? – голос у меня почему-то сел.

– Старая Птица, – ответил он, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Этот замок. Если ты сумеешь отнестись к нему как к своему дому… Ты ведь не допустишь, чтобы в твоем Гаррате по углам катались клубки пыли, а окна заросли паутиной, даже если не останется слуг и придется взять дело в свои руки?

– Конечно же, нет!

– Так и здесь… Нет, – покачал он головой. – Трудно объяснить, Гара-Тесса. Можно выполнять задания так, что любой распорядитель расплачется от восторга: все кругом будет сиять, соринки не найдешь, но это будет мертвая чистота. Злая.

Я открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но догадалась сама. От злости можно много чего сделать, в том числе отдраить полы в целом замке и перечистить все серебро. Но без малейшего желания, с отвращением даже, и… наверно, замок это почувствует? Эта самая Старая Птица, чем или кем бы она ни была?

«Вряд ли я смогу с радостью стирать белье в холодной воде, – подумала я. – Что ж, я знала – у меня нет шансов. Не очень-то и хотелось!»

– Старая Птица видит наши мысли и чаяния, – сказал вдруг незнакомец. – Сделанное напоказ ее не порадует. А какая-нибудь мелочь, исполненная от души, – дело другое. Больше я ничего не могу тебе сказать. И так уже наговорил лишнего…

– А почему – Старая Птица? – не удержалась я.

– И ты еще уверяешь, что Гаррат – не глушь? – засмеялся он. – Неужели там не слыхали этой легенды?

– Н-нет…

– Что, и об украденном солнце не рассказывают?

– Я не слышала, – призналась я.

– Дожили… – пробормотал он. – Что ж… Сказитель из меня скверный, но если коротко, то дело было так: давным-давно Враг похитил солнце с неба. Сама понимаешь, чем это обернулось.

– Неужели нет!

– Многие пытались вернуть его, но… Кто не смог добраться до крепости Врага, кто погиб на подступах к ней или угодил в плен и умер в заточении. И так длилось до тех пор, пока не погибли все молодые и сильные. Остались старики, дети и женщины. Птица была, как понятно по имени, уже старой, но когда последний из ее детей не вернулся, решила – раз больше некому, значит, ей придется взять меч и идти за солнцем…

– Чем же она держала меч, если у нее крылья? – не удержалась я. – В лапах? А ходила как?

– Пришлось отрастить вторую пару лап, – усмехнулся он и накрыл ладонью вышитый на груди герб. Тут только до меня дошло, что под Старой Птицей он имеет в виду грифона! Ну конечно: у него и крылья, и меч в лапе! – Чего только не сделаешь, чтобы мир спасти. И она добралась до цели. Долго рассказывать, на это у хорошего сказителя несколько вечеров уходит. Главное – Враг был повержен, а солнце вернулось на положенное место в небесах.