Тайная жизнь чисел - страница 38
(1862–1943), который возглавлял кафедру Гёттингенского университета и взирал на происходящее с отвращением, в отчаянии воскликнул: «Какое значение имеет пол кандидата? Это университет или мужская баня?» Намного позже, в 1919 году, Эмми наконец была принята в число сотрудников университета, однако ей не назначили ни кафедру, ни жалование.
Когда в 1933 году в Германии начались преследования евреев, Нётер эмигрировала в США, и здесь ей вновь пришлось столкнуться с нетерпимостью: ее должность в Брин-Мор-колледже прекрасно оплачивалась, однако колледж не имел статуса высшего учебного заведения и в нем обучались только женщины, а Принстонский университет в те годы принимал на работу исключительно мужчин. Эмми не пригласил ни один университет, и сложилась парадоксальная, можно сказать, смешная ситуация: преподаватель женского колледжа выступала с докладами и вела семинары в Принстонском институте перспективных исследований, где работали некоторые из ее бывших учеников, а также, к примеру, Альберт Эйнштейн.
Далее мы расскажем об одном случае из жизни Давида Гильберта, типичного рассеянного ученого, который после смерти Пуанкаре был признан ведущим математиком мира. Об извечной рассеянности Гильберта рассказывают множество анекдотов, но наша история выдается из общего ряда.
Как-то раз один из лучших учеников Гильберта передал ему черновик доказательства знаменитой гипотезы Римана, и ученый далеко не сразу нашел ошибку в рассуждениях юноши. Этот ученик поистине подавал большие надежды. К несчастью, он безвременно скончался, и Гильберт, потрясенный случившимся, попросил у его родных разрешения произнести прощальную речь. В день похорон шел дождь. Окруженный плачущими родственниками умершего, Гильберт сказал несколько слов. Присутствующие взирали на него с восхищением: сам великий Гильберт произносил речь у могилы. Гильберт рассказал об умершем, отметил его достоинства и знания, затем перешел к его интересам, после чего упомянул гипотезу Римана и тут оживился. К изумлению и ужасу присутствующих, он продолжил объяснения для посвященных: «К примеру, если мы рассмотрим функцию f(z), где z принадлежит полю комплексных чисел…». Далее последовала целая лекция по основам математического анализа. Представьте себе эту сцену — дождливый день, родители и родственники умершего стоят у могилы… а перед ними докладчик с энтузиазмом повествует о функциях комплексной переменной. Опустим завесу скорби над этой печальной сценой.
Давид Гчльберт.
Разумеется, известно множество рассеянных математиков, о которых существует неисчислимое множество историй. Как-то раз Витольд Гуревич (1904–1956) приехал на работу на машине. А вечером отправился домой… поездом — он забыл, что приехал на автомобиле. «Это могло случиться с кем угодно», — возразит нам читатель. Однако на следующий день, когда Гуревич вновь должен был ехать на работу, он с огорчением обнаружил пропажу автомобиля и незамедлительно заявил о краже в полицию.
Неповторимый Пал Эрдёш (1913–1996) как-то раз встретился со своим известным коллегой и из вежливости спросил его, откуда тот родом. «Из Ванкувера», — последовал ответ. Лицо Эрдёша озарилось улыбкой: «Тогда вы наверняка знакомы с моим другом Эллиотом Мендельсоном». — «Я и есть Эллиот Мендельсон». Рассеянность Эрдёша была поистине феноменальной.
Одним из самых выдающихся экономистов был математик Джон Мейнард Кейнс (1883–1946), первый барон Кейнс. Мы не будем подробно перечислять все заслуги знаменитого ученого — это уже сделано до нас. Сам Кейнс рассказывал, что как-то раз в Берлине лауреат Нобелевской премии по физике Макс Планк (1858–1947), создатель квантовой физики, который славился выдающимся умом, признался, что хотел бы стать экономистом, но экономика показалась ему слишком сложной. Подобное признание и проявление скромности тронули Кейнса: он расценил слова Планка как дань уважения своему таланту.
Однако его радость длилась недолго: спустя несколько дней, на встрече в Королевском колледже Кембриджского университета, Кейнс с улыбкой пересказал слова Планка присутствующим. Один из них, историк Лоус Дикинсон, ответил, что как-то раз Бертран Рассел, отличавшийся разносторонним умом, признался, что в юности тоже хотел стать экономистом, но отказался от этой идеи — экономика показалась ему слишком легкой.