Тайное общество Ичкерия - страница 59

При выполнении функций президента он всегда оставался больше генералом, чем политиком. Именно генеральские амбиции не позволили Дудаеву после ноябрьского 1994 года вторжения оппозиционных сил в Грозный объявить о непричастности к этому официальной России, о желательности чего подавался недвусмысленный сигнал из Москвы в форме отказа от собственных военнослужащих, попавших в плен к нему. Вместо того чтобы подыграть Москве и оставить в дураках верную ей оппозицию, обеспечив себе пространство для маневра и основу для контактов с российскими силовыми ведомствами, генерал, принудив пленных к публичному покаянию, щелкнул великую державу по носу, думая, что дал пощечину Грачеву. А это совершенно разные вещи, в которых Дудаев на свою беду не разобрался.

Вместе со всеми плюсами и минусами своей натуры Дудаев имел одну особенную черту, которая выделяла его среди соратников и, несомненно, способствовала складыванию вокруг фигуры президента харизматической ауры. Он, как никто другой, умел создавать таинственную обстановку в среде элементарных ситуаций и обыденных явлений.

Его загадочные полеты за границу, периодические исчезновения из поля зрения окружения и общественности, непонятные встречи с неизвестными персонами, ночные телефонные разговоры с абонентами из разных стран, особые намеки в беседах и выступлениях на некие скрытые обстоятельства и многое другое из этой же сферы, в которых не просматривалось конкретного содержания, в определенной мере гипнотизировали общественное сознание.

У президента отсутствовал установленный режим работы, он мог появиться в служебном кабинете или дома в любое время в окружении бряцающих оружием охранников или совершенно один.

Иногда Дудаев в присутствии многих людей знаками отзывал в сторону явного своего противника и о чем-то шептался с ним. Потом этот оппозиционер с пеной у рта доказывал своим единомышленникам, что Джохар лишь спросил у него о житье-бытье. Однако такое объяснение никого не удовлетворяло, и на него уже косо смотрели соратники.

В здании КГБ, захваченном боевиками, долгое время вместе с ними обитал странный тип, покинувший наурскую колонию во время упоминавшегося массового побега заключенных. Он был агентом оперативно-режимной службы Управления исправительно-трудовых учреждений МВД и использовался для выявления негативных процессов, назреваемых в среде заключенных.

Этот субъект, явно страдавший шпиономанией, за определенную мзду делал такие публичные заявления о «кознях российских спецслужб против чеченского государства», от которых за версту веяло примитивным вымыслом. При этом он неуклюже изображал из себя прозревшего Джеймса Бонда, коварно засланного Россией со спецзаданием к Дудаеву, но пришедшего к нему с повинной головой. Президент прекрасно понимал абсурдность ахинеи, которую нес «русский шпион», но поощрял его использование новоиспеченной службой национальной безопасности для рекламы своей бурной деятельности «во благо народа и государства».

Все это и многое другое подобное свидетельствовало о том, что советский генерал превратился в классного «великого магистра» тайного общества. Преемникам Дудаева не удалось создать подобный образ, и потому они так и не приобрели лавры лидера — судьбоносца.

Отсутствие «великого магистра» является явной предпосылкой разложения ичкерийской системы, которая вряд ли в одночасье исчезнет только по одной этой причине.

Другим несомненным обстоятельством, свидетельствующим о начале процесса распада ичкеризма, является проникновение в массовое сознание людей понимания того непреложного факта, что они вместе со своими идеями свободы, процветания и независимости оказались заложниками кучки людей, создавших на их судьбах структуру для собственного обслуживания и обогащения. Если российским идеологическим структурам удастся осуществить инъекцию такого понимания в общественное самовосприятие, то это, несомненно, ускорит процесс деичкеризации чеченского общества.

Эти организации могут также предпринять меры по развенчанию героизации абречества и выставлению на публичное обозрение преступных деяний ичкерийских «партизан», преследующих чаще всего собственные цели, далекие от бескорыстной борьбы «за веру и отечество».