Тайное становится явным - страница 19
После того как Советское правительство категорически потребовало прекратить шпионско-диверсионную деятельность савинковской организации, направляемой польским генштабом, Савинков был выслан из Польши. Однако его антисоветская деятельность на этом не прекратилась, напротив, она приняла еще более широкий размах.
В приемных многих видных государственных деятелей Западной Европы стал появляться человек, о котором говорили как об одном из опытнейших конспираторов современности. Невысокого роста, с продолговатым и иссиня-бледным лицом наркомана, совершенно лысый, с несколько оттопыренными ушами, всегда в безукоризненном сюртуке и лакированных ботинках, он по своей внешности походил на сановного иезуита, не лишенного склонности к порокам и светскому лоску. Этот худощавый, с вкрадчивыми манерами человек был Борис Савинков, искавший в Лондоне, Париже и Риме средства для усиления борьбы с Советской властью.
В Риме Савинкова принял Муссолини. Он обещал главарю эсеровских террористов снабжать его агентов итальянскими паспортами для въезда в РСФСР и оказывать другую помощь.
В Париже Савинков имел «встречу с Густавом Нобелем, известным русским нефтепромышленником и одним из руководителей Торгово-промышленного комитета (Торгпрома). Заправилы Торгпрома тоже нуждались в такого рода деятеле.
Дело в том, что этот центр белогвардейской эмиграции, в состав которого входили бежавшие из России киты капиталистической промышленности и банков, поставил тогда вопрос о терроре в порядок дня своей работы. В начале 1922 года Торгпром создал секретный совет, целью которого стала организация активной борьбы с Советской властью. В состав совета вошли: председатель Торгпрома Денисов-, Нобель, Лианозов, братья Гукасовы, Третьяков, князь Белосельский-Белозерский и Тикстон. Одновременно для финансирования террористической деятельности был создан специальный фонд.
Нобель при встрече с Савинковым и бывшим офицером гвардейского кирасирского полка Эльвенгреном изложил им программу Торгпрома: „Мы, — сказал он, — люди коммерческие, нас интересует только активная борьба с большевизмом, и мы видим ее сейчас только в том, чтобы уничтожить всех главных руководителей этого движения… Вы люди активные и опытные, мы даем вам возможность начать. Сделайте хоть одно дело. Наш кредит вам сразу вырастет и для дальнейшего… Мы ассигновали на это дело пока 70–80 тысяч франков при условии, чтобы эти деньги ни на какие политические организации или другие цели не шли, а только непосредственно на террористическую деятельность“.
Савинков начал снова действовать. В двадцатых числах августа 1924 года, желая лично проверить состояние созданных им антисоветских организаций на территории СССР, он перешел советско-польскую границу с фальшивым паспортом на имя В. И. Степанова. Переход границы был тщательно подготовлен. Савинкову казалось, что он принял все меры к тому, чтобы сохранить свое инкогнито после прибытия в СССР и обеспечить свою дальнейшую безопасность.
Савинкова сопровождали несколько близких лиц. На советской территории, как было предварительно условлено, их встретили связные от подпольной организации, которые провели их в какой-то дом на окраине Минска, где якобы помещалась конспиративная квартира этой организации. Не успели они войти в дом, как появившийся представитель органов ОГПУ заявил „гостям“, что дом оцеплен и сопротивление бесполезно. При аресте Савинков заявил: „Вы ловко залучили меня в свои сети…“
После провала политики вооруженной интервенции против Советской России реакционные круги Запада не прекратили антисоветской деятельности. 8 мая 1923 года Советскому Союзу был предъявлен „ультиматум Керзона“. В этом ультиматуме английское правительство, в частности, потребовало компенсации семьям расстрелянного в 1920 году агента Интеллидженс сервис Дэвисона и арестованной английской шпионки Стэн Гардинг.
На „ультиматум Керзона“ советский народ ответил усилением обороноспособности своей Родины. В то же время „ультиматум Керзона“ явился сигналом для террористического акта против одного из выдающихся советских дипломатов — полномочного представителя СССР в Италии В. В. Воровского, находившегося тогда в Лозанне в качестве члена советской делегации на конференции по установлению режима черноморских проливов. 10 мая 1923 года в гостинице „Савой“ белогвардеец Конради двумя выстрелами убил тов. Воровского.