Тайны «Бесстрашного» - страница 12

— Одно утешение, — прошептал Джон, — наверняка призрак мистера Суини теперь будет преследовать мистера Нэсмита и сведет его с ума.

— О, несомненно, несомненно, — отозвался Патрик глухим, безжизненным голосом.

Еще постоянно являлось бледное, зловещее лицо мистера Крича. Он буравил Джона острыми, пронзительными глазами, тянул к котомке длинные паучьи руки. Да он не просто мошенник, но еще и обычный ворюга, с горечью подумал Джон, вспоминая, как мистер Крич яростно дергал котомку у него с плеча в таверне. Вот ведь глупец, если воображает, что там полно денег. Гинея-другая, не больше, да куча старых, никому не нужных бумаг.

Следом перед мысленным взором возникла контора адвоката. Джону так не хотелось заходить туда вместе с Патриком! Хотелось остаться с другими мальчишками на Хай-стрит, где как раз давал представление бродячий жонглер.

В конторе оказалось до ужаса скучно и нудно. С досады Джон и не слушал, о чем там говорят взрослые. Но теперь лихорадочно пытался вспомнить. С самою начала всё было как-то странно. Когда Джон с Патриком вошли в тесную и душную контору, мистер Крич, Хэрриот Нэсмит и мистер Халкетт, стряпчий, сгрудились все втроем у стола, разглядывая лежавший там какой-то блокнот. Но стоило Баррам появиться, как Нэсмит торопливо потянулся к блокноту, однако стряпчий выхватил его прямо из-под носа Хэрриота и торопливо спрятал под грудой других бумаг.

Все уселись, и начались долгие часы разбирательств. Джон ерзал на стуле, глядел в окно, мечтая поскорее снова оказаться на улице, да слушал, как тикают высокие и узкие часы в углу комнаты.

«Ну почему я был таким дураком? — спрашивал Джон теперь. — Почему не слушал?»

За весь бесконечный унылый вечер в разговорах вышла лишь одна передышка. С улицы кто-то позвал хозяина конторы. Хэрриот Нэсмит с мистером Кричем отправились посмотреть, кто это, а мистер Халкетт открыл подъемное окно и высунулся поговорить с ними. Порыв ветра подхватил лежавшие на столе бумаги, разворошил их — и часть листов упала на пол. Джон с отцом подобрали их и положили обратно на стол.

А потом прения продолжались уже недолго. Хэрриот Нэсмит при помощи и поддержке загадочного мистера Крича становился всё напористее и злее, всё чего-то требовал, а Патрик выглядел все удивленнее и несчастнее. Наконец он поднялся.

— Вы разорили меня, мистер Нэсмит, — заявил он с благородною простотой. — Лишили меня всего.

Дрожащими пальцами он собрал разложенные на столе перед ним документы и спрятал их в котомку. И Джону наконец разрешили выйти из душной постылой конторы на улицу. Однако разочарованию его не было предела — жонглер уже закончил представление и ушел.

Томительная ночь наконец подошла к концу. Блеклые лучи рассвета проникли в трюм, осветив несколько дюжин людей, скорчившихся и жмущихся друг к другу в этой мрачной зловонной норе. Сейчас узники повылезали из углов и закоулков, где спали, и теснились под решеткой, пытаясь вдохнуть хоть немного свежего воздуха. Волосы у всех были взлохмачены, одежда измята, глаза пылали от ярости. Кто кричал, кто ругался, а несколько человек успели поскандалить и теперь лезли в драку. Сердце Джона снова наполнилось ужасом.

Один высокий парень обеими руками вцепился в решетку и отчаянно затряс ее, так что по всему трюму разнеслось гулкое эхо.

— Выпустите меня отсюда! Выпустите! — кричал он срывающимся голосом. — Моя жена умирает дома. Кто будет смотреть за детьми?

Наверху показался какой-то человек. Джон разглядел белоснежные бриджи, алый сюртук с ослепительно белыми лентами перевязи крест-накрест и высокую шляпу с красно-белой кокардой.

— Отец, там солдаты, — прошептал он Патрику.

Их ночной приятель громко фыркнул.

— Солдаты? Никакие они не солдаты. Военные моряки, чтоб им лопнуть. Ты на них еще насмотришься.

Парень, сжимавший прутья решетки, закричал от боли, когда моряк наступил ему на пальцы.

— А ну прекратите шуметь! — гаркнул моряк. — Этак вы всё равно ничего не добьетесь. Отныне вы на флоте, парни. Усвойте это раз и навсегда, а не то всех в кандалы. Сержант, поднимите решетку. Нет, собаки, полегче. Подниматься медленно, спокойно, по одному. И никаких фокусов. Если кто-нибудь что выкинет, это будет считаться бунтом — и виновника повесят на рее.