Тайны «Бесстрашного» - страница 62

— Девочкой? — с сомнением в голосе протянул мистер Эрскин. — До этого момента я считал, что на нашем корабле найдется что угодно, на любой случай, но женские тряпки…

— Никаких проблем, сэр. У меня сохранилось мое старое платье. Теперь оно, наверное, коротковато, но лишь самую малость. Я не так сильно выросла, как Джон.

— Твой мешок! Над которым ты так тряслась, не заглянул бы кто! — осенило Джона. — Так они там — в смысле, твое платье?

— Да. Я всю дорогу боялась, что Дейви его найдет, но…

— Довольно болтать, — вмешался капитан. — Джон, ты берешься выполнить это задание? Оно опасно и очень важно — и увлекательно, отличное приключение для отважного парня. А если ты преуспеешь, то твоя страна — ну и я, разумеется, — мы сумеем выказать тебе благодарность.

«А если я провалюсь?» — хотелось спросить Джону, но он не посмел.

— Да, сэр! Берусь, — вслух произнес он.

— Вот и молодец! А вы, мисс? Вы и так уже успели доказать свою отвагу на деле, но хватит ли у вас пороха на столь рискованную затею?

Кит одарила его лукавой улыбкой. Джон так и вытаращился на девочку. Кит-юнга ни за что не осмелился бы так дерзко посмотреть на капитана Катрин-юная-французская-аристократка явно не привыкла никого бояться.

— А вы уверены, что можете доверять мне, сэр? Я ведь как-никак француженка.

— Шутить со мной вздумала, маленькая чертовка? — Капитан гневно нахмурился, но Джон видел: старый вояка одновременно был и удивлен, и доволен.

— Нет, сэр. Что вы, сэр, — кротко отозвалась Кит.

— Вот то-то. — Капитан подавил улыбку. — А теперь возвращайтесь к своим обычным обязанностям. Остаток дня ведите себя как ни в чем не бывало, а как подадут сигнал отбоя, доложитесь мистеру Эрскину. Мистеру Таусу посоветуют закрыть глаза на ваше отсутствие. Ступайте же, и да улыбнется удача вам и вашей миссии.

Остаток дня Джон провел как во сне. С виду всё выглядело совсем как обычно. Он помогал натягивать паруса на фок-мачте, пообедал (хотя и без особого аппетита), сыграл в бирюльки с Дейви (но проиграл с треском — так тряслись руки) и участвовал в учениях вместе с мистером Стэннардом и своим артиллерийским расчетом.

К вечеру он почти убедил себя, что утренний фантастический разговор в капитанской каюте — не более чем диковатый плод его воображения.

В половине восьмого, за полчаса до сигнала к отбою, в щели парусинового занавеса появилась голова мистера Эрскина.

— Мистер Таус, на два слова, с вашего разрешения, — сказал он.

Мистер Таус вышел и вернулся через пять минут, покачивая головой.

— Посылать юнг на опасное задание за водой — не нравится мне это всё, — проворчал он и вдруг умолк, осознав, что неодобрительно отзывается о старших по званию. — Джон и Кит, отправляйтесь к мистеру Эрскину, он ждет вас на верхней палубе.

Том вскинул голову. Глаза его засверкали.

— За водой? Опасное задание? Вы хотите сказать — они поедут на берег? Во Францию? О, мистер Таус, пожалуйста, позвольте и мне съездить. Вместо Кита. Он ведь еще даже толком и не выздоровел.

— Придержи язык, Том, — прорычал мистер Таус. — Велено послать Джона с Китом, значит, Джон с Китом и пойдут. — Том уже приготовился заныть, но главный бомбардир предостерегающе вскинул руку. — И довольно об этом, мой мальчик, а не то придется тебе посидеть на хлебе и воде, пока не научишься знать свое место.

Кит уже склонилась над сундучком и доставала оттуда мешок. Она кивнула Джону, но тот застыл на месте, обводя ставшее уже почти родным помещение прощальным взглядом, как будто видел его в последний раз. Но вот наконец двое ребят, с бешено колотящимися сердцами, выскользнули за парусиновый занавес.

Хотя было уже почти восемь, но этим душистым августовским вечером солнце лишь только что скатилось за край горизонта, и всё еще золотистое небо озаряло море, сиявшее в лучах заката, точно отполированная медь. Мистер Эрскин стоял на верхней палубе, приглядывая за тем, как готовят к плаванию шлюпку, что до поры до времени стояла там на деревянных креплениях. Накрывающий шлюпку брезент откинули в сторону, и двое матросов вытаскивали клетки с курами, что обычно стояли внутри ялика. Куры пронзительным кудахтаньем выражали протест.