Тайны Кремля - страница 29

Напряженные отношения с Японией, возникшие еще в начале века и обострившиеся после начала японо-китайской войны, внезапно вылились в вооруженный конфликт. 29 июля, без какого бы то ни было, даже надуманного повода, японские войска вторглись в пределы Советского Союза. Попытались захватить и аннексировать небольшую по площади территорию между границей, проходящей вблизи реки Тумень-ула, и озером Хасан. Две недели пограничники, сразу же поддержанные частями Первой (Приморской) армии только что созданного Дальневосточного фронта, вели упорные бои за контроль над стратегическими высотами, сопками Заозерной (Чанкуфын) и Безымянной. И все это время, за которое инцидент разросся до необычных масштабов — в нем с обеих сторон участвовало уже несколько дивизий, Токио хранил молчание. Демонстративно делал вид, что не происходит чего-либо необычного, требующего консультаций, разъяснений, переговоров, если не считать трех встреч посла Японии Сигемцу с Литвиновым, 4, 7 и 10 августа. Полностью игнорировал нормы международного права, нормальных отношений сопредельных стран. Только слишком очевидная, внушительная победа Красной Армии — полный разгром вторгшихся на советскую землю войск агрессора к полдню 11 августа, вынудил японцев отказаться от продолжения конфликта, отвести свои части назад, в Манчжоу-го.

Происходившее неумолимо подтверждало страшную правду. Во вполне обозримом, самом близком будущем СССР может, скорее всего, оказаться в одиночестве перед лицом сразу двух грозных сильных противников, и тогда «интервенция и реставрация», по словам Сталина, неминуема. Потому-то Кремлю и пришлось пойти на решительную смену внутриполитического курса. Несмотря на все еще имевшиеся, весьма ощутимые и серьезнейшие разногласия в высшем руководстве не столько о путях, сколько о самой необходимости реформ, ускорить проведение всех тех многообразных мер, которые и должны были обеспечить обороноспособность страны. А для того — прекратить вакханалию массовых репрессий, сплотить на принципиально новой основе не только обновлявшуюся партию, но и все население, радикально изменить структуру управления народным хозяйством.

В самом начале года, 29 марта, ЦК утвердил текст постановления «О проведении выборов руководящих партийных органов», предусматривавшего, наконец, возвращение к уставным нормам во всех парторганизациях — от первичной ячейки до компартии союзной республики[46]. Тем самым все же было сломлено сопротивление старой ортодоксальной партократии, ее упорный саботаж выполнения решения февральского Пленума 1937 года, принятого по докладу Жданова. Перевыборы должны были вместе с тем послужить репетицией назначенных на лето — осень того же года выборов в верховные Советы союзных республик, а также и подготовкой намеченного на начало следующего года съезда ВКП(б).

Как партийные, так и советские выборы прошли в далеко не благоприятной для свободного волеизъявления обстановке. Страшная по своим результатам, своеобразная гражданская война, шедшая с нарастающей силой с убийства Кирова, не утихала. Наоборот, достигла своей кульминации, захлестывая все больше и больше не только партию, но и все население страны. Рядовых ее граждан и весьма высокие персоны. Всего через три месяца после утверждения на сессии ВС сняли с занимаемых должностей, арестовали и вскоре расстреляли четырех членов правительства СССР: С. В. Косиора, зампреда СНК и члена ПБ; Р. И. Эйхе, наркома земледелия и кандидата в члены ПБ; наркомов путей сообщения А. В. Бакулина и водного транспорта Н. И. Пахомова.

С таким положением, да еще в минуту крайней для страны опасности, больше мириться было никак нельзя. И потому та часть высшего партийно-государственного руководства (среди них, вне всякого сомнения, Сталин, Молотов, Маленков), которая, наконец, осознала всю гибельность продолжения массовых репрессий, попыталась ограничить полномочия чувствовавшего себя всесильным Н. И. Ежова. А для того добилась утверждения его 8 апреля, «по совместительству», наркомом и водного транспорта, что должно было стать серьезным и недвусмысленным предупреждением. Но не ограничивалась тем, пошла и на более действенную меру.