Тайны великих царств. Понт, Каппадокия, Боспор - страница 12

Боспор был захвачен понтийцами. Теперь следовало заново покорить крымских скифов. Они действовали отважно, но бестолково: плохо координировали действия с Савмаком. А может, просто замешкались у стен Евпатории. Когда Савмак находился уже в плену, царевич Палак пришел в Боспор с крупной армией (106 г. до н. э.). Варвары осадили Херсонес. Однако мощные стены города уберегли его от врага. Тем временем Диофант получил подкрепление и явился выручать осажденную твердыню. Скифы отошли. Диофант преследовал их до самого Неаполя Скифского, у стен которого состоялось решающее сражение. Скифы проиграли его. Царь Скилур укрылся было в своей столице, но вскоре туда вошли понтийские войска. Видно, сопротивляться их натиску после проигранной битвы было уже некому.

Скилур капитулировал. Ему сохранили жизнь, но отобрали страну. В Скифии были расквартированы понтийские гарнизоны. Однако римляне, которым до всего было дело, вмешались и на сей раз. Из соображений «справедливости» они заставили Митридата вернуть власть сыновьям умершего к тому времени Скилура. Но Митридату, кажется, удалось перехитрить врагов. Страбон пишет, что у Скилура было человек 50 сыновей. Если даже цифра завышена, она отражает число скифских князей, стоявших во главе отдельных родов. Вот им-то Митридат и вернул власть, сохранив собственное верховное господство. Понтийские гарнизоны по-прежнему наблюдали за варварами, сидя в Евпатории и Неаполе.

Захват Боспора и всей Тавриды был не только стратегически выгоден (он обеспечил Митридата военной базой на севере, то есть опорой в предстоящей борьбе за Малую Азию), но и принес немалую прибыль. По словам Моммзена, царство ежегодно давало в казну 200 талантов налогов и поставляло на царские склады 180 000 шеффелей зерна. Появились деньги и продовольствие. А значит, возможность вести активную политику против врагов. Митридат немедленно этим воспользовался.

Пока Диофант захватывал для него Боспор, сам понтийский царь тоже не терял времени. В 109–108 гг. до н. э. он совершил инкогнито поездку по Малой Азии в сопровождении нескольких друзей. «Исходив ее всю», как пишет Юстин, царь «узнал расположение всех городов и областей», причем «никто об этом не подозревал».

Особый интерес он питал к Вифинии. Это небольшое царство азиатских фракийцев действительно станет одним из главных театров военных действий во время Митридатовых войн. В Вифинии царь, «точно был уже владыкой ее», наметил удобные места для сражений.

После этого вернулся в свое государство. Надо сказать, что перед началом шпионских приключений царь женился. Избранницей стала его родная сестра Лаодика. Она была настоящая эллинистка – склонная к интригам и готовая сотрудничать с любыми предателями, чтобы сохранить власть. Лаодика родила сына от Митридата. Но это не помешало распутной женщине отдаваться «друзьям» мужа, как пишет Юстин. Узнав о возвращении Митридата, эти герои-любовники подговорили глупую женщину отравить его. Та приготовила яд.

Однако судьба хранила царя для подвигов и славы. На Лаодику донесли служанки. Узнав о похождениях жены и о покушении на убийство, Митридат Евпатор действовал решительно. Все участники заговора были арестованы и допрошены. Главных – казнили. Родную сестру-жену Митридат тоже не пожалел. Юстин сетует о ее «злодейском» убийстве. А мы посочувствуем царю, который даже в постели должен был опасаться предательства. В такой ситуации надежда была и вправду только на Бога Митру – и ни на кого больше.

Вообще складывается впечатление, что Юстин пишет две биографии Митридата: одну – на основе воспоминаний приверженцев этого царя и другую – по сплетням его врагов. Цельной картины нет. Один и тот же поступок царя встречает осуждение историка и одновременно одобряется им. Эту непоследовательность мы встречаем и в книгах других античных историков, рассказавших о Митридате. Как видно, эллинистическая традиция борется в их головах с римской пропагандой, согласно которой Митридат являлся настоящим чудовищем.

Зиму после своего возвращения из разведки и расправы с врагами Евпатор проводил в военных упражнениях – «не за пиршественным столом, а в поле». Почему Юстин специально акцентирует внимание на этом эпизоде? Совершенно ясно, что при дворе Митридат опасался заговоров. Он чувствовал себя спокойно лишь среди солдат, которые, видно, исповедовали культ Митры, как и сам царь. На их верность можно было положиться.