Тайны Звенящих холмов - страница 13

– Я Стовов, владыка Каменной Ладоги и земель от Лющика до Лисьего брода! Со мной Решма, торговый человек. Мы идём в Дорогобуж и в Буйце, получить виру за убитого вирника Рыса и его людей! А потом мы хотим торговать. У нас много тканей, жита и железа! Топоры, серпы, наральники, рожны. И ещё много всего!

– Нам ничего вашего не надо. Мы вам не верим, уходите или с вами будет то же, что и с ними! – Оря сделал знак рукой, и из кустов вынесли острогу, на которой была насажена голова со слипшейся от крови седой бородой.

– Шинок… Вот звери какие… – выдохнули на другом берегу.

– Старый дурак, всю жизнь прожил в лесах и не знал, как воевать с варварами! – процедил сквозь зубы Решма. – Что скажешь, князь? Вырезали твоих молодцов!

Стовов посерел лицом, глядя, как стребляне снимают с остроги свой страшный трофей и презрительно швыряют его в реку.

Голова воеводы стукнулась о столб Матери-Рыси и, булькая, ушла в воду.

– Оря, выходи на поединок, я выпущу тебе кишки, клянусь молниями Перуна! – крикнул Стовов и со звоном вытащил из ножен меч.

– Слезь с коня, жалкий трус! Тебя ждёт Полок, сын Малка, – последовал ответ, и в воду вошёл могучий воин с длинной острогой в руках.

– Хорошо, кособрюхие, трусливые черви! Я иду. – Стовов двинул коня вперёд, будто нехотя.

Подъезжая к столбу Матери-Рыси, он уже почти перекинул через круп коня правую ногу, слезая, но вдруг бросил коня вперёд и на всём скаку обрушил меч на Полока, едва успевшего поднять над головой древко остроги.

Стальное лезвие разрубило древко и развалило стреблянина от шеи до пояса.

– Хорошо. Но договариваться всегда дешевле… – удовлетворённо сказал Решма, едва успевая посторониться, чтобы пропустить вперёд мечников, которые, в отличие от остолбеневших стреблян, именно такого развития событий и ожидали, потому что верили в находчивость своего князя.

С гиканьем и свистом, под надрывный вой рога, всадники, разбросав в стороны воды Стохода, преодолели брод и врубились в лесное воинство.

Бросив копья с насаженными на них телами, дружинники неистово секли направо и налево, забрызгивая себя и лошадей вражеской кровью.

Княжеские пешцы добивали раненых и тут же шарили по сумам и запазухам убитых.

– Убейте Орю! Убейте кособрюхого! – перекрывая шум сечи, кричал Стовов, подминая конём стреблян, но Оря, окружённый плотным кольцом своих сородичей, быстро отходил по тропе в глубь леса.

– Ты дорого мне заплатишь за это, Стовов, клянусь Рысью! – кричал в ответ Оря. А когда тропа стала такой узкой, что на ней не могли разъехаться и два всадника, он пронзительно пропел сойкой, и стребляне мгновенно исчезли в зарослях, словно пролитая вода на сухой песок.

Пешцы бросились за ними, понукаемые князем, но вскоре лес огласился душераздирающими криками.

Из чащи не вернулся ни один.

Решма, расталкивая возбуждённых дружинников, подъехал к Стовову:

– Кони бегут по тропам быстрее, чем стребляне по лесу, на Дорогобуж!

– На Дорогобуж! – Стовов вздыбил взмыленного коня, ветер подхватил его изодранный плащ. – Борн, возьми пять воев, подбери раненых и иди в Ладогу, поднимай и веди сюда малую дружину! Мы их вырежем всех, клянусь Перуном!

Варяг Борн важно кивнул и начал тыкать пальцем в дружинников, набирая отряд.

– Правильно ли решение послать Борна? У Ори будет хороший шанс пополнить собрание голов. – Решма едва успел пригнуться.

Несколько стрел вылетели из листвы и попали в цель.

Стребляне вернулись.

Захрипели раненые лошади, кулями повалились на землю мечники, утыканные стрелами и сулицами.

В какое-то мгновение отряд победителей, расслабившихся от ощущения победы, уменьшился вдвое.

– На Дорогобуж! – Решма ударил пятками в бока и помчался вперёд по тропе.

Стовов, изрыгая проклятия, последовал за ним.

Мечники в смятении бросились следом. Их провожали свистящие стрелы и сотня ненавидящих глаз.

Когда Оря Стреблянин вышел на тропу, заваленную телами, он упал на колени и поднял руки к небу:

– О Даждьбог, Стрибог, Велес и Мать-Рысь, заклинаю вас духами земными и подземными! Защитите детей и жён наших, и да будет так! – Он припал горящим, рассечённым лбом к земле, которая ещё дрожала от ударов копыт, бессильно закрыл затылок руками и завыл, протяжно и горестно.