Тайные кланы. Гамбит Тэкеши-Они - страница 20

— Вы воспользовались тем, что я вам дал? — голос у старика был высокий и скрипучий, временами его прерывал грудной кашель, но было заметно, что Карл Иоганнович привык следить за построением фраз.

Семён тщательно изучил биографию объекта — то, что было доступно. Яков Фрельман снабдил его довольно подробными сведениями о жизни колдуна. Когда-то Карл Иоганнович учился в Политехническом, затем перешёл на философский факультет университета, где изучал историю религий. Писал работу о мистической составляющей в культуре малоазиатских народов. Предположительно в тот же период обнаружил у себя способности к магии. После окончания учёбы преподавал, но недолго. Его инициировал Мордвинов в начале семидесятых. Получив доступ к Стиксу, Карл Иоганнович много работал на благо своего ордена, но затем выкупился и открыл своё дело — стал чёрным магом и принимал по большей части одиноких женщин, у которых не складывалась личная жизнь. Любой сказал бы, что он зарыл свой талант в землю, но, судя по всему, Карл Иоганнович считал иначе. Во всяком случае, ничего изменить в своей жизни он не пытался.

Единственным ярким и даже судьбоносным эпизодом в его биографии в последние годы стала поездка с археологической экспедицией в Израиль, где он участвовал в раскопках. Его интересовала тема Навуходоносора, и по возвращении он даже издал небольшую монографию, посвящённую истории его карательных походов. Именно тогда он, очевидно, заполучил то, что стало причиной столь пристального интереса к его персоне Якова Фрельмана.

— Ну, так как? — проскрипел колдун, поглядывая на гостя из-под кустистых бровей.

— Да, ясное дело, — кивнул Семён. — На следующий же день сделал всё, как вы сказали.

На самом деле он вылил приворотное зелье в раковину, едва вернулся домой — снадобья, изготовляемые врагами Господа, вызывали у Семёна омерзение. Если бы не дело, порученное Фрельманом, убийца, скорее всего, включил бы колдуна в список своих жертв — даже без санкции Инквизиции.

— И что, не помогло? — в голосе старика послышалось недоверие, из чего Семён сделал вывод, что зелье было настоящим.

Его едва не передёрнуло от отвращения. А ведь сколько людей следовали предписаниям колдуна и заставляли своих избранников влюбляться, нарушая тем самым Божий замысел. Семён считал, что такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.

— Не помогло! — ответил он излишне резко, о чём тут же пожалел: всегда нужно держать себя в руках.

Он — лишь орудие, а не судья. Смиряющий гордыню да войдёт в Царствие Небесное.

Колдун поёрзал в кресле, поправил рукой шарф, пожевал большими мокрыми губами.

— Значит, она отказалась дать вам… м-м… второй шанс?

— Точно, — кивнул Семён. — И вообще давать отказалась. Послала ко всем чертям. Сказала, что завтра свалит к своей мамочке — между нами говоря, той ещё стерве — а потом пришлёт кого-нибудь забрать свои вещички, — Семён презрительно фыркнул. — Будто я не понимаю, кого! Этого своего Жорочку ненаглядного. Не удивлюсь, если она с ним и трахается. То-то, во всяком случае, точно спит и видит, как бы ей засадить поглубже. Как только представится возможность, он этой шалаве мигом палок накидает. А она и рада будет!

— Мы ведь с вами в прошлый раз уже выяснили, что это не так, — сказал Карл Иоганнович. — Никакого Георгия в вашей жизни нет. Я не видел его линии, пересекающей вашу.

— Ну, вы и женщины никакой не увидели, — усмехнулся Семён. — Что ж мне, Маргошка привиделась во сне что ли?

— Да, это странно, — проскрипел, закашлявшись, старик. — Очень странно. Я в подобных вещах не ошибаюсь, знаете ли.

— И на старуху бывает проруха.

Колдун обиженно засопел.

— Ну, так как? — поспешил перевести разговор со скользкой темы Семён, — Что мне теперь делать-то?

— Надо подумать, — проговорил старик.

— Давайте, Карл Иоганнович, голубчик, давайте, — кивнул Семён с мольбой в голосе, — Нет мне житья без этой дряни! А если она с другим кем снюхается… На одного вас надеюсь!

— Не волнуйтесь так, друг мой, — проговорил колдун, пожевав губами. — Я вам обязательно помогу. Вот только… никак не могу понять, почему ваша Маргарита не отражается в моём… шаре, — закончил он, даже не взглянув на стеклянную сферу на столе.