Тайный дневник Розовой Гвоздики - страница 53
А что касается самого шпиона… Подавляющее большинство гостей были французами. Если Горечавка не просто копирует сэра Перси, то его имя указывает на национальность. А англичан было всего двое. Первый, мистер Уиттелсби, с длинными волосами и несвежими манжетами, едва завидев Джейн, бросился перед ней ниц и на ходу сочинил «Оду принцессе в лазоревых туфельках». Очень мило, хотя и бездарно. К счастью, на помощь пришла мисс Гвен, наступившая поэту на руку. Несчастный взвыл от боли на середине второй строфы. Конечно, такое амплуа может быть маскировкой, но… Амели нахмурилась.
Второй, мистер Жорж Марстон, как и его имя, был англичанином лишь наполовину, но его яркий сюртук казался не менее отталкивающим, чем жирные патлы мистера Уиттелсби. Однако в голубых глазах Марстона полыхал огонек, показывающий, что человек этот не так прост, как кажется.
Белая пухлая рука брата выхватила веер.
— Мадам Бонапарт, позвольте представить вам мою сестру, мадемуазель Амели де Балькур, — по-французски сказал Эдуард.
Амели присела в глубоком реверансе, а мадам Бонапарт вежливо кивнула. Мило улыбнувшись девушке, Жозефина заговорила по-французски:
— До революции я знала вашу маму. Такая милая женщина! Узнав, что я развожу розы, она прислала саженцы сортов, о которых я мечтала. Вам обязательно нужно увидеть мой маленький сад в Мальмезоне, который обязан своей красотой вашей дорогой маме.
Мадам Бонапарт говорила с довольно заметным креольским акцентом. Слушая неторопливое журчание ее речи, хотелось закрыть глаза и не думать ни о чем серьезном. Амели не раз видела портреты мадам Бонапарт, которая считалась первой красавицей Франции. Увидев Жозефину живьем, девушка поняла, что секрет ее очарования не в правильных чертах лица, а во всепоглощающем спокойствии, которое она излучала всем своим существом. Вот бы опуститься возле ее кресла на пол и слушать рассказы о маме… Но нет, нельзя жертвовать планами даже ради памяти родителей. Если мадам Бонапарт, а следом за ней весь двор узнают, что Амели говорит по-французски, она не сможет стать полезной Пурпурной Горечавке.
Вот и пришлось корчить из себя дурочку и говорить на ломаном французском:
— Моя очень плохо понимать французский. Уважаемая леди говорить английский?
Казалось, Жозефина искренне огорчилась, но уже через секунду прекрасное лицо было непроницаемо-спокойным, как всегда. Краем глаза Амели заметила, что Эдуард побагровел от злости.
— Прошу извинить мою сестру, ваша светлость… — поспешно начал он, но стоявшая неподалеку миловидная блондинка не дала договорить.
— Ничего страшного, месье де Балькур, — успокоила она и перешла на английский, еще более ужасный, чем французский Амели. — Мама хотеть сказать, что она знать ваша мама.
Несчастный Эдуард, всеми фибрами души желавший провалиться сквозь землю, представил блондинку как Гортензию де Богарне Бонапарт, дочь мадам Бонапарт от первого брака, недавно вышедшую замуж за младшего брата Наполеона Луи. Лишь когда мисс Гвен наступила Балькуру на ногу, он представил их с Джейн Жозефине.
— Очень жаль, что мой английский есть такой… такой abominable[20]. Мой отчим не любить учитель английского, и я не иметь уроки.
— Ваш английский в полном порядке, — ободряюще проговорила Джейн. — Гораздо лучше, чем мой французский.
— Вы действительно себя недооцениваете! — восторженно воскликнул Эдуард и принялся на все лады расхваливать лингвистические способности Гортензии.
У Амели тем временем созрел отличный план, благодаря которому она станет в Тюильри частой гостьей…
— Я с удовольствием научу вас английскому! — выпалила она.
Гортензия была так счастлива и благодарна, что Амели стало неловко.
— Правда? Вы обещать, мадемуазель де Балькур?
— Конечно, она будет счастлива вас учить. — Эдуард был похож на человека, который после страшных испытаний наконец увидел землю обетованную. Он судорожно сжал пальцы Амели, давая понять, что она прощена. — Балькуры всегда готовы служить первому консулу и его семье. Когда желаете начать?
Боже, ну как можно быть таким лизоблюдом?
Осыпая друг друга словами благодарности (Гортензия на ужасном английском, Амели на чудовищном французском), девушки договорились на завтрашний вечер. Поклонившись мадам Бонапарт, Эдуард отошел поболтать со знакомыми, и Амели собиралась последовать его примеру (хотя никаких знакомых еще не завела), когда за ее спиной кто-то откашлялся. Она моментально узнала кашель. Она слышала его в каюте, когда неожиданный попутчик впервые привлек к себе внимание. Мисс Балькур до сих пор помнила красивую мускулистую шею и неожиданную реакцию своего тела. Даже сейчас по коже побежали мурашки, и ей страшно захотелось обернуться. Черт побери, из-за него она не сможет насладиться успешно проведенной операцией.