Те, кого не видно - страница 2

  - Охотникам обереги делать нельзя. Только вот у меня не получается.

  Смерть старой шаманки была тем тяжелее для их общины, что была случайной и совершенно глупой. Её забрал не мор, приходящий по весне вслед за первыми птицами, не дикий зверь, оголодавший за зиму, а обледеневшая тропка, по которой она спускалась за травами. Глаз потерял былую остроту, и шаманка не увидела солнечных бликов на камнях. От удара треснули старые кости, и мудрая женщина, умевшая разрешать споры между охотниками и знавшая все былины и сказки их края, умерла, оставив вместо себя молодую девушку, не обученную и половине того, что знала сама.

  Рина сняла с плеч накидку. Плохое в тот год выдалось лето. Слишком жаркое. Дни невыносимого зноя чередовались с льющимися с небес потоками воды. Золотица дважды выходила из берегов, и людям приходилось бросать всё и уходить в их второе жилище, на холмы, ожидая, когда стихия успокоится.

  Долгое лето - долгая осень, а, значит, и зима настанет позже. Память их рода хранила отрывочные воспоминания о долгом пути, о том, что когда-то они жили южнее, вверх по реке. Это давало надежду. Если настанут голодные годы, они снова снимутся с места и пойдут на север, как однажды сделали их предки.

  - Идём, - Таер поманил её рукой к костру.

  Рина размяла затёкшие ноги, убрала незаконченный оберег в сумку на поясе, и направилась к очагу, где уже собралась община.

  Мясо делил Таер. Сначала он отдал куски оленины обеим беременным женщинам. Затем поделил еду между детьми, что ещё не прошли посвящения. Впереди осень и зима, детям нужны силы, чтобы пережить холода. Затем охотник поднос добычу старикам, и только тогда раздал оставшееся мужчинам, женщинам и шаманке. В это лето обряд не имел значения: мяса на костях хватало на всех, а на утро мужчины вновь собирались на охоту.

  Рина задумчиво жевала мягкое мясо. Если эта зима будет суровой, то Таеру предстоит задача куда более сложная. Кто-то должен будет лечь спать голодным, кому-то должно достаться больше, чем другим. Должны выжить сильные и молодые. Умрёт охотник - еды станет ещё меньше. Из детей придётся выбирать самых слабых. Их перестанут кормить, чтобы больше досталось остальным. Старики порой и сами переставали брать еду, и тихо умирали в своих хижинах. Или уходили на север, в край долгой ночи и долгого дня.

  Вверх взметались искры, и пламя бросило тёплые отсветы на лица людей. Уже наступила ясная летняя ночь, и на темной синеве выступили созвездия. Копье, Мамонт, Медведь, Тигр. Засиял Орёл - ярчайшая из всех звезд, указующая прямо на север.

  Наевшись, Рина встала на ноги и подошла почти вплотную к костру.

  - В те далёкие времена люди не ведали огня, - голос её стал низким и певучим, - Когда Солнце уходило в ночь, люди первых дней оказывались в кромешной темноте. Они походили на зверей. Ели сырое мясо, и, умирая, без обрядов уходили на иную тропу. Первочеловек, сын Матери Матерей, родившийся за закатом, вышел из своей подзвёздной пещеры и ощутил ужас в сердцах людей. Разозлился он на Мать Матерей, разозлился на Отца-Небо, - она взмахнула рукой, едва коснувшись пальцами пламени, - и порешил украсть небесный огонь.

  Долго думал он, как до него добраться. И вот однажды ночью он увидал Лунного Зайца. Накинул он него сеть и поднёс к шерсти ветку. Но лунный огонь был слабым. Едва светил и совсем не грел. Заяц все пытался вырваться, но сеть была крепкой, никак не разорвать.

  - Это поэтому у лунного зайца щербатое лицо? - спросил мальчик. На него зашикали женщины.

  - Заяц вырывался и вырывался, но никак не мог порвать сеть. Наконец, он перестал брыкаться и обратился к Первочеловеку. "Скажи мне, человече, чего ты хочешь?" "Я хочу добыть небесный огонь", ответил ему Первочеловек. "Зачем же?", поинтересовался заяц. Выслушав ответ, заяц ответил. "Ну, раз так, тебе нужно добраться до солнца, а я тебе в этом деле не помощник. Да и ни к чему людям солнечный свет. Был бы нужен, Отец-Небо поместил бы солнце куда ниже".

  Первочеловек разрезал ножом сеть, и заяц ускакал прочь по небесной тропе.