Театральная сказка - страница 15

– Это брадобрей! – закричал Мыш, разволновавшись, но стараясь не подавать вида.

– Как ты угадал? – выскочил из травы Гном. – Признайся, ты знал ответ заранее?

Голос его, как и положено, сочился злобой и подозрительностью.

– Говори последнюю загадку, – приказал Мыш.

– А! Последнюю? Пожалуйста! Ну, конечно, пожалуйста… – Гном ринулся в чащу, задев ствол дерева, так что с него посыпались искусственные листья.

Наступила тишина. Умолкли шорохи деревьев, стихли крики птиц, замер ветер.

Из далёкой дали донёсся крик:

– Ууу!.. Ии!.. Аа!..

– Зимой – звезда, весной – вода, – громко сказал Мыш.

– …ет,…илый ребёно… – донеслось из чащи. – Я…адал…овсем другую…агадку.

Снова послышался треск сучьев, как будто кто-то бежал сквозь чащу.

– Ууу!.. Ии!.. Аа!..

– Зимой – звезда, весной – вода… – растерянно повторил Мыш.

– …ет!..ет!..ет! – рявкнул Гном.

Ветка сжала руку Мыша.

Дети чувствовали устремлённые на них глаза зрителей, и колени их начали предательски подрагивать.

Из чащи долетел смех, и чаща отозвалась тысячью голосов.

– …ожет… вам… одойти… лиже?… – послышался крик из темноты.

– «Может, вам подойти ближе», – расшифровала Ветка. – Мыш, что это за ерунда? – произнесла она еле слышно.

– Стой на месте. В пьесе ничего подобного нет. Это какая-то актёрская разводка для молодых, – тихо ответил мальчик. – Громче, Гном! – крикнул он.

Хохот из чащи не смолкал…

– …иже!..иже! – повторил несколько раз Гном, но дети так и не двинулись с места.

Когда Гном наконец вышел из чащи, борода его, одежда, да и сам он весь целиком выглядел как-то донельзя фальшиво. Мыш испугался, что зрители сейчас начнут кричать «халтура» и кидать на сцену смятые в комки программки.

– Зимой – звезда, весной – вода, – со скукой в голосе произнёс Гном.

– Мы не знаем, что это, – нестройным хором, будто детсадовцы на утреннике, ответили дети.

Деревянным голосом, с нарочитыми, а то и не вполне уместными интонациями Гном начал произносить положенные реплики, Мыш и Ветка отвечали. Спектакль кое-как доковылял до конца. Наступил хеппи-энд, но счастливым никого из актёров он не сделал.

Зрители – взрослые и дети, почти не хлопали, кривили лица, переговаривались. Доносились фразы об «утере традиций», «бездарном поколении», «смерти театра» и много других, не менее уничижительных.

Когда зал опустел и двери были заперты, актёры пили чай в часовой. Понуро смотрели в чашки с нарисованными на них детскими игрушками, деревянными птицами и синими бабочками, ели овсяное печенье, роняя крошки и вяло смахивая их с одежды.

Напряжение в электрической сети скакало, лампочки светили, вздрагивая и мерцая.

Альберт выглядел побледневшим и усталым.

– Что за кислые лица? Ну-ка, не унывать! – подбодрил он детей. – Для премьеры неплохо. Дальше будет только лучше.

– Да уж куда лучше-то?… – вяло отозвался Мыш.

– И тем не менее, бодрее!..

Ветка оборвала его:

– А где Гном? – поинтересовалась она. – Он что, так и остался в печи?

– Точно. Сгорел на работе, – пошутил Альберт.

– Нет, я серьёзно.

– Ушёл домой. Из печи и дерева есть ход. Так что не стоит ждать его после спектаклей.

– Кстати, о Гноме, – вспомнил Мыш. – Скажи, зачем он, когда загадывал загадки, прятался за декорациями?

– Вот-вот, – поддержала его Ветка. – Это что, такой дурацкий театральный прикол? Разводка для молодых актёров? Он поиздеваться хотел?

– Прятался за декорациями? – Альберт как-то странно посмотрел на неё.

– Да. И говорил еле слышно, будто стоял метров за сто от нас.

Режиссёр перевёл взгляд на Мыша.

– Да, – поддержал девочку тот. – Именно так всё и было.

Альберт покачал головой.

– Я ничего такого не видел. Гном всё время был на сцене рядом с вами.

– Но он уходил за декорации!

– Я был рядом, за кулисами, наблюдал и ничего такого не видел.

– Он исчез, убежал… – стоял на своём Мыш. – И кричал, как будто издалека…

– Ты нас за идиотов держишь, Альберт? – закипая, спросила Ветка. – Или мы, по-твоему, врём?

– Спокойней, друзья мои, спокойней. Я говорю только о том, что видел собственными глазами, не более.

– Ещё птица на сцену вылетала! Трясогузка… Как раз когда Гном ушёл.

– Я не заметил никакой трясогузки. Да и зрители тоже. Уверен, вылети на сцену птица, в зале стоял бы такой гомон, что вы бы себя не услышали.