Театральные записки (бриколаж) - страница 9
Зэмэ, не грустите!
Ваш список упражнений восхитителен. Если бы у вас в театре ещё кто-нибудь, а не только Вы с Юрским подзанялся таким же тренажём, у Вас могла бы получиться неплохая цирковая труппа.
Милая Зэмэ, как хочется Вас видеть – в Вашем городе, в Вашем театре, в Вашем доме!
Если получится, то в конце января в начале февраля мы приедем на несколько дней в Ленинград. Надеемся увидеть Вас уже совсем здоровой.
Поздравляем Вас с Рождеством и с наступающим Старым Новым годом.
Продолжение на открытке.
Прошлый год начинали мы молитвами к Предвечному о продолжении прежнего нашего счастья. Нынешний начинаем надеждами и молитвами о новом, надеждами, которые уже в первых лучах своих обещают нам полдень тихий, живительный, благотворный.
Пусть нынешний год будет столь же блистателен, славен и творчески активен, как прошлый[13].
25 января 1977 г.
Здрасьте, и приехали!
Я уже смеюсь и даже улыбаюсь!
Посмейтесь же и вы со мной.
Ха-ха-ха!
Я опять в гипсе.
На этот раз перелом малой берцовой кости.
Это называется, – какая следующая? Скоро я смогу сдавать экзамены в медицинский институт. Только собиралась вам писать ответ на ваше предложение выступить в вашем клубе, даже числа были подходящие, – дней на пять – и вот, s’il vous plait! Всё было бы хорошо, но по телевизору бесконечно показывают такое убожество.
За все месяцы гипсовой жизни столько я прочла литературы, такая стала умная, что самой тошно.
Успокаивает меня приказ, вывешенный в театре, – «В связи с бедственным положением в театре, запрещаю актёрам отлучаться из города».
Лебедев болен, Лавров болен.
Что же они, бедные, там играют?
Известно ли вам, что в июне месяце мы будем на гастролях в Москве? Если я не сломаю себе башку, то везут все мои спектакли, – «Три мешка сорной пшеницы», – правда, – без моего плача, о чем я и сейчас, играя, очень страдаю, – будто душу из меня вынули.
Так я прежде готовилась к этому спектаклю, была даже предметом остроумия, – «она выходит на сцену ареста Адриана за две сцены до неё». И была предметом ЧП в театре, – когда в своей уборной «распевалась» -
А я только проверяла низы голоса и верхи, без текста.
Кое-какие идиоты думали, что у меня истерика, и даже однажды вызвали директора. Ладно, переживём и это.
Везут «Дачников». Как давно я их не играла. Бог даст, срастётся.
Все спектакли, кроме «Дачников», я уже играла. Это единственный спектакль, где нельзя хромать.
Кстати, о «Дачниках» – подарили мне настоящий цветок эдельвейс, сначала я была в такой растерянности, – «гордый, горный цветок Эдельвейс», – «одинокий, цветок Эдельвейс». Я про другой цветок говорила, – я видела перед собой какой-то фантастический цветок, – растение смесь тюльпана и орхидеи, и вдруг, – вот такой эдельвейс. А оказывается, это прекрасно! Эдельвейс одинок, – потому что он единственный цветёт в горах, в снегах. И какой бы он невзрачный ни был, он одинокий и горный.
Понимаете, как теперь я буду читать эти стихи!
В этом же вся Калерия.
Наконец везут «Кошки-мышки» и «Фантазии Фарятьева».
Большие спектакли будем играть в театре Моссовета, а маленькие, очень маленькие, в театре Станиславского.
Пишите мне, пожалуйста, очень болит нога.
Ваша Зэмэ.
февраль 1977 г.
Ленок!
У меня такая неожиданная сегодня весна в доме!
Увозят меня на съёмки в 7 утра, привозят поздно, ночью, нога болит, только бы погрузить её, собаку, в ванну, сделать массаж и скорее заснуть.
И вдруг вижу – из твоих подаренных почек распустились такие зелёные-зелёные березовые листочки.
Вот ты и опять сделала мне подарок.
Много-много надо написать вам. Так устаю! Это хорошая усталость! Много хороших новостей.
весна 1977 г.*
Ещё раз здрасьте!
Поздравляю себя и вас, – начинаю репетировать «Последний срок» Распутина и сниматься у Ролана Быкова в фильме «Нос». Прекрасный сценарий и, в общем, моя маленькая роль. Но Ролан так замечательно её придумал, что мне даже в голову не пришло, чтобы от неё отказываться. Тем не менее, за мной гонялись второй режиссёр и директор. Поймать меня действительно трудно. То я летала в Челябинск, то в Ялту, то у меня каждый день репетиции и спектакли.