Техника и вооружение 2007 11 - страница 20

Советский тяжелый танк КВ-1 выпуска 1942 г.

В конце 1950-х гг. шасси танка «Центурион» послужило основой при создании опытной самоходной 183-мм установки по проекту FV4005 Stage 2.

Британский крейсерский танк Mk I (1937 г.)

Танк Mk IV периода Первой мировой войны.

Пятибашенный танк А1Е1 Vickers Independent.

Фоторепортаж С. Суворова.

Вверху: один из эпизодов боевой работы кандагарского спецназа. Остановив душманский караван, разведгруппа вызвала авиаподдержку. Зажатый в лощине караван был уничтожен ударом Ми-24 205-й овэ, в плен попали 75 караванщиков. Провинция Кандагар, 12 февраля 1988 г.

Просчеты и ошибки, когда спецназ оказывался без авиаподдержки, могли дорого обойтись. Не раз именно появление вертолетов решало ситуацию в свою пользу, а то и попросту означало спасение для разведгруппы. Хуже оказывалось, когда по тем или иным причинам авиации дождаться не удавалось: сражаться практически всегда приходилось при численном превосходстве противника, в отдалении от базы, и поддержка могла прийти слишком поздно. Не раз спецназу приходилось нести ощутимые потери, причем, как правило, причиной становилось пренебрежение или невозможность взаимодействия с авиацией. Так было при печально известном выходе необстрелянной роты 334-го оспн в Мараварском ущелье в апреле 1985 г., когда отрезанная от своих группа во главе с командиром роты капитаном Н.Н. Цебруком почти полностью погибла. Потери составили 29 человек, из которых восемь подорвали себя гранатами, оказавшись в окружении. Командир отряда майор В. Терентьев при разработке операции оставил приданную артиллерию и не обратился за поддержкой к вертолетчикам, появившимся уже после гибели группы: «восьмерки» тогда доставили «к разбору» на место начальника штаба армии генерал-майора А.А. Лучинского. Майор Терентьев за допущенные просчеты был снят с должности и его заменил майор Г.В. Быков, заслуживший известность как «Григорий Кунарский». Новый командир отличался решительностью действий и суровым характером, зачастую осуществляя задуманное буквально на грани возможного — небольшими силами, с отчаянной дерзостью, но и с немалыми потерями.

Командир экипажа 205-й овэ капитан А. Беляев в кабине Ми-24В. 16 февраля 1988 г. летчик не вернулся из боевого вылета.

Утро рабочего дня на стоянке 262-й овэ. Работа на аэродроме начиналась перед рассветом и в 4.00-4.30 следовали первые вылеты. Баграм, осень 1988 г.

В мае 1987 г. разведгруппа во главе с комбатом вышла на операцию в глубине душманского базового района неподалеку от Суруби. У кишлака Чашман-Дости был обнаружен склад, где удалось захватить в плен нескольких видных деятелей оппозиции. Однако под вечер группа оказалась блокированной на высоте противником, навалившимся с таким напором, что не выручала и помощь заранее развернутой в Суруби артиллерии — огонь бивших издалека гаубиц был малоэффективен в ближнем бою. Авиация к поддержке не привлекалась, хотя вертолетчики Кабула и Джелалабада находились в считанных минутах полета (впрочем, подступавшая ночь, хоть и лунная, мало что позволила бы им сделать в ущелье, а риск разбить машины в темноте был слишком велик). Комбат велел отходить, вызвав для поддержки десантников. В этом бою из 40 человек разведгруппы погибли 12, многие были ранены.

В дальнейшем разведгруппы «Гриши Кунарского» вертолетчикам не раз приходилось «вытаскивать» из безвыходных положений, снимая со скал, куда те забирались в поисках противника. Вылеты на помощь спецназу выполнялись и по ночам, заставляя скрывать от начальства нарушения всевозможных приказов и запретов.

Всего за время боевой работы в Афганистане 334-й оспн потерял 105 человек убитыми и 322 ранеными (в 186-м оспн безвозвратные потери были втрое меньшими — 38 солдат и офицеров, 122 были ранены). Многих раненых помогали спасти своевременно подоспевшие «вертушки», доставлявшие медпомощь и эвакуировавшие пострадавших в госпиталь. Время при этом становилось вопросом жизни и смерти, и для многих бойцов вертолеты становились в буквальном смысле «скорой помощью». До 85 % всех раненых уже в первые 30 мин получали первую врачебную помощь, и предписывалось даже «комплектовать боевые вертолеты необходимым медицинским имуществом и организовать обучение борттехников оказанию медицинской помощи в доступном объеме». Это указание не было реализовано — у экипажа в полете хватало своих забот, а бортовая аптечка включала тот же набор, что и имевшийся у каждого бойца (обезболивающий промедол, жгут и бинты). Обычно экипаж лишь помогал в погрузке раненых, а медпомощь оказывал вылетавший с санитарным рейсом врач.