Техники семейной терапии - страница 18

И вот семья и терапевт становятся партнерами, имеющими более или менее сформулированную общую цель — избавить от симптомов их носителя в семье, ослабить конфликт и напряженность у всех ее членов и научить семью новым способам преодоления трудностей. Две социальные системы объединяются ради определенной цели и на определенное время.

Теперь следует определить функции всех участников этой терапевтической системы. Терапевт находится в той же лодке, что и семья, но он должен быть рулевым. Какими качествами должен обладать такой рулевой? Какими навыками он должен владеть? Какой явной или скрытой картой этих вод может он руководствоваться, чтобы вести судно?

Терапевт пока еще не знает особенностей именно этого семейного танца, однако он видел много семейных танцев. Кроме того, у него есть собственная генетическая программа и собственный жизненный опыт. Он привносит свою индивидуальную манеру общения и комплекс теоретических знаний. Семье придется так или иначе приспосабливаться к этому набору, а терапевту — приспосабливаться к семье.

В большинстве случаев семья соглашается считать терапевта ведущей стороной в этом партнерстве. Тем не менее он должен заработать право быть лидером. Как и всякий лидер, он должен будет приспосабливаться, уговаривать, подчинять себе, поддерживать, направлять, предлагать и следовать за другими, чтобы оставаться лидером. Однако терапевт, владеющий спонтанностью, может с легкостью взять на себя парадоксальную обязанность быть лидером системы, членом которой является он сам. У него выработаны некоторые навыки использования самого себя в качестве инструмента изменений. Он также располагает определенной суммой знаний и опыта, касающихся семей, систем и процессов изменения. Он знает, что, как только он станет членом терапевтической системы, на него будут распространяться ее требования. В какие-то моменты он будет вынужден избирать какой-то определенный путь и двигаться по нему каким-то определенным образом. Иногда такое воздействие будет для него очевидным, в других случаях он даже не будет его осознавать. Он должен примириться с тем, что столкнется с неявными правилами, организующими поведение членов семьи. Ему придется больше говорить с центральным членом семьи, посмеиваясь про себя над беспомощностью этого "шлемиля"[3]. Ему захочется прийти на помощь носителю симптома или же помочь другим делать его "козлом отпущения". Его долг целителя требует умения действовать заодно с семьей. Однако он должен также уметь отойти в сторону, а затем снова присоединиться к семье, но уже по-иному — и в этом состоит его главная трудность.

В области семейной терапии существуют разногласия по поводу того, как именно терапевт использует собственное "я", чтобы добиться ведущего положения в терапевтической системе. Прежние теории терапии изображали терапевта как объективного собирателя сведений, однако сейчас этот миф в значительной мере опровергнут. Даже в психоанализе понимание того, как психоаналитик использует собственное "я" в процессе контрпереноса, стало толчком к огромным переменам в психоаналитической теории и практике. "Вероятно, это правда, — пишет Дональд Мельцер, — что любой анализ, действительно проникающий в глубь переживаний пациента, делает то же и для психоаналитика, вызывая изменения, которые способны помочь ему анализировать свое собственное "я". Необходимое состояние вдохновенной интерпретации — это "тот тип внутренней близости, который создает атмосферу рискованного предприятия, когда между зрелой частью личности пациента и психоаналитиком как ученым-творцом возникают товарищеские отношения… что открывает терапевтические возможности перед обоими участниками этого предприятия"1.

Семейные терапевты часто признают лишь традиционные позиции психодинамического подхода к терапии. Поэтому интересно отметить, насколько близкая параллель нашему стремлению понять, как терапевт использует собственное "я", обнаруживается в совершенно иной парадигме психоанализа.

Когда терапевты начали рассматривать семью как целое, в центре изучения процесса использования собственного "я" лежала опасность для терапевта оказаться втянутым в поле семьи настолько, что он утратит терапевтическую маневренность. Лайман Уинн и другие авторы описывали растерянность и тревогу, которые испытывают терапевты, работая с семьями, в которых есть шизофреник2.