Тельце - страница 5

– Сына, мама рядом, – приговаривала она, наводя сына обратно к реальному миру, миру живых.

Но он, по своей юности и глупости, упорно не слушал. Горе сменяло злость, злость раздражала, и вот она выкачивала из Зинаиды Петровны последние соки. Виновник произошедшего был только один – она сама. Зинаида Петровна успела сотни раз приговорить себя к смерти за то, что не уследила за своим сыном, не научила его жизни и оставила без присмотра. Следующими в расстрельном списке были друзья. Говорила же – не водись с ними, ни к чему хорошему не приведут наркоманы.

– Я таких десятки знала, – взрыд рассказывала она, – подруга твоего отца кололась, квартира превратилась в притон, спала на лестничной клетке, в окружении шприцов. Это конец, а не жизнь. Все начинается с веселья, а о будущем кто думать будет? Зачем о нем думать, ведь с наркотиками его нет!

Сын не реагировал, не язвил, не отворачивался. Лежал себе в коматозном состоянии, пока мама над ним изливалась горькими слезами.

В палату зашел врач. Высокий, статный, с седой бородой. От него пахло сигаретами. На лице прослеживалась невыносимая усталость. Он не ожидал увидеть Зинаиду Петровну в палате, хоть и сидела она здесь больше недели.

– Доброе утро, Зинаида Петровна, – сказал врач.

– Здравствуйте, Петр Сергеевич.

Хоть врач был и старше Зинаиды Петровны, она обращалась к нему с такими тоном, который свойственен общению с детьми. Быстро исчезло к нему доверие. Мысль о том, что жизнь сына находится в руках такого бесчувственного и циничного человека, не давала ей спать. Она не скрывала этого. На второй день ночевки в больнице, она прямо сказала Петру Сергеевичу, что если ее сын умрет, то виноват будет именно, халатный старикашка. Это сильно оскорбило Петра Сергеевича, настолько, что он собирался за волосы выгнать ее из больницы, но не стал. Старым он себя не считал и другим того позволять не собирался. Не первый раз он встречает человека в подобном упадническом состоянии вечной злобы и обиды, и причины ему были более-менее понятны.

– Вы же сюда пришли чтобы меня выгнать, да? – спросила Зинаида Петровна.

– Нет, вы что? Сидите, я за больничным листом пришел, – Петр Сергеевич подошел к столу, засыпанном цветами и сладостями, щедро купленными со скидкой в магазине через дорогу. – Да где же он?

– Петр Сергеевич, есть какие-то изменения?

– Вы их видите?

– Эм, нет, – с недопониманием ответила мать.

– И я тоже. Значит, нету.

– А как же анализы? Лечение? Лекарства? Зачем его тогда всего искололи?

– Зинаида Петровна, я с вами об этом еще на прошлой неделе говорил, – Петр Сергеевич сел на кровать, чуть не сдавив ногу больного. – Я понимаю, насколько вам тяжело. Немыслимо. Не дай Бог кому столкнуться с этим. Многие бы уже в петлю полезли, каждому бы вашу стойкость. Каждый день мы смотрим изменения и… Их нет. Шансы, что ваш сын вернется к нормальной жизни, равны нулю. Есть возможность отправить его за границу на лечение, но это слишком большие деньги для… Но! Но! Не начинайте. Если вы действительно сможете все продать, что у вас есть, то хватит максимум на половину курса; от половины пользы будет столько же, сколько если он дальше здесь у нас находиться будет. Мы с вами уже об этом говорили, помните? Кредит возьмете? Тогда ваш сын, если все-таки все наладится, будет остатки жизни в костылях отрабатывать его.

– Как вы можете такое говорить? – Зинаида Петровна не могла сдерживать слезы.

– Мне очень тяжело, как и вам, но не стоит порождать дополнительные муки. Вы не должны страдать за своего сына.

– Уйдите, пожалуйста! – закричала Зинаида Петровна. – Ой, кажется, мне нехорошо…

Петр Сергеевич подбежал к белому шкафу и достал из него бутылку воды, платок и нашатырь.

– Вот, попейте. Станет легче. Поймите же, Зинаида Петровна, что я врач. По профессии и головой. Пришел же к этому не вдруг, а с годами работы. Все мои действия и мысли направлены на то, чтобы сделать вашему сыну лучше. Немногое в наших силах, такая уж человеческая судьба, и я прошу вас взглянуть на ситуацию иначе. Скажите, насколько вы уверены, что вашему сыну хотелось бы вот так лежать?