Телефон Господень - страница 36
Мужичок немедля представился как «раб Божий Михаил», причем я так и не смог понять, ерничает ли он, или действительно искренен в таком представлении. Впрочем, Михаил оказался очень любезен и тут же пригласил меня к себе в гости, чтобы не беседовать на сыром ветру: «Нам-то, батюшка, вестимо, ничего не делается, а вы по привычке заболеть можете!» – буквально так и сказал. Я хотел было переспросить, но потом решил, что он просто оговорился, желая сказать «без привычки», имея в виду местный климат.
Войдя в дом этого «раба Божьего» я остолбенел от неожиданности – посередине горницы стоял на грубых козлах простой сосновый гроб, обитый черной тканью. Первой мыслью моей было, что Михаил позвал меня специально для отпевания, но это совершенно не вязалось с его поведением. Впрочем, я сразу увидел, что гроб пуст, если не считать аккуратно застеленной постели.
– Не обращайте внимания, батюшка, – сказал хозяин, – я в нем сплю. К пустой избе замка не надо!
– Зачем же? – удивился я.
Конечно, многие святые отшельники спали во гробах, тот же Серафим Саровский, например, но мужичок этот никак не производил впечатления святого…
– Смерти желаю, батюшка. Простой человеческой смерти. Охоча жаба до орехов, да зубов нет!
– Не о самоубийстве же вы помышляете? Сие грех великий!
– Ну что вы, батюшка! Самоубийство – это для тех, кто жив. Одного рака смерть красит!
– Так вы полагаете себя неживым? – разговор уходил в какие-то бредовые дебри.
– А вы, батюшка, себя живым полагаете? – ответил Михаил вопросом на вопрос.
– Конечно, – ответил я, – Господь мне жизнь дал, чтобы я ее прожил и предназначение свое на земле выполнил. Вот и живу, пока Господь не призовет.
– А если вы, к примеру, случайно померли, да предназначение свое и не свершили? Известное дело – ныне полковник, завтра покойник! Как тут быть? Нешто вас тогда Господь призовет?
– Что значит «случайно помер»? Без воли Господа и волоса не упадет с головы человеческой! – эта мрачная доморощенная философия начала меня раздражать.
– Э, батюшка, некоторые люди и при жизни своей полумертвые, так они и по смерти помереть не могут. Шуршат свой земной срок как мыши в подполе, только о жратве да карьере мыслят. А тут им – бац! – случайная пуля в лоб! – при этих словах мужичок так натурально схватился за голову и даже начал сползать с табурета, что я поневоле ощутил резкую боль во лбу, – что тут Богу делать? Их бы призвать к себе надо, но зачем, ежели они за свою жизнь о смысле ее ни разу не задумались? Вот и не дает он им смерти, а дает еще один шанс подумать… Бог умен, да мир дурак!
Экий философ выискался! Мыслитель «второго шанса»… Мне невольно подумалось – может, он тут не один такой? Вон и шофер этот странный тоже что-то про второй шанс бормотал… Может тут у них, Боже упаси, какая-нибудь «секта второго шанса»? Я осторожно спросил:
– И многие тут разделяют ваши воззрения? Я тут вчера к Новиковым заходил…
– А, Новиковы! – мужичок неожиданно весело рассмеялся, – не простудили вас сквозняками-то? Все угару боятся. А чего им теперь бояться? Как говаривал Сенека-старший: «Такой человек и не жил, а замешкался среди живых, и не поздно умер, а долго умирал».
– Да вы, я вижу, и античных философов читаете? – мне подумалось, что мужичок-то не так уж прост.
– У сотни безумных найдешь и умных…
– И что же вам дают эти чтения?
– Э, батюшка, пустое – слепой слепому не указчик…
– Ну что, ж дело ваше, а я все-таки займусь своими пастырскими обязанностями…
– Кто в кони пошел, тот и воду вози! – сказал Михаил с одобрением.
Мне изрядно надоел такой способ вести беседу. Пословицами да цитатами сыпать – дело нехитрое. Поэтому я решил откланяться – человек он, конечно, неординарный, но уж больно странен…
– Придете ли на литургию в воскресение? – спросил я напоследок
– После смерти покаянья нет… – грустно ответил мужичок, – а вы, батюшка, не волнуйтесь – все уже знают и все придут. Да только из обрубков бревна не составишь…
Признаться, этот любитель пословиц изрядно испортил мне настроение. Видно же, что неглупый человек, а такой деструктивный взгляд на жизнь имеет. Все-таки философия без веры легко отравляет разум человеческий. Не на что ему опереться в водовороте авторитетных мнений, и начинает он примерять на себя чужие решения. Всякий философ пишет только для себя, и его рецепты только ему и пригодны, а попытайся по ним жить человек посторонний – полная дезориентация в себе и в мире наступает…