Телефон Господень - страница 39

Избушка на курьих ножках – это вам не фунт изюму, а почти пять тонн заколдованной древесины, обладающей самостоятельным и независимым характером. В принципе, лучшего жилища для сказочного персонажа и желать нельзя – самоходная изба предоставляет массу специфических удобств. Во-первых, ее единственное окно всегда выходит на солнечную сторону в любое время суток – потихоньку переступая курногами, изба поворачивается подобно стрелке часов, что, кстати, позволяет всегда знать точное время, достаточно просто поглядеть, не вставая с печи, в форточку: если в ней маячит горелая сосна с висящим удавленником – значит, сейчас раннее утро и можно еще поспать, если видны колья с насаженными на них черепами – близко полдень, и пора кого-нибудь уже съесть, ну а если дуб зеленый, к которому цепью примотан весьма живучий и довольно ученый фольклорист Кот (вот до чего может довести нелегкая судьба полевого филолога-исследователя!) – значит скоро начнется долгожданная ночная жизнь. Во-вторых, такая изба способна совершенно самостоятельно избегать внимания слишком настырных персонажей, которых по очевидному недоразумению называют «добрыми молодцами» – вот уж какими угодно их можно назвать, но только не «добрыми»! Эти неприятные молодые люди, вооруженные то мечом-кладенцом, то волшебным конем, а то и бензопилой с огнеметом бродят из сказки в сказку, ища с кем бы подраться. Эти привычки обличают в них обыкновенных гопников, и совершенно не понятно, почему сказочники уделяют им столько внимания! Так вот, избушка на курьих ножках обычно легко уклоняется от встречи с этими хулиганами, просто откочевывая ненадолго в глухие чащобы. Тогда «добрый молодец» походит, походит вокруг поляны, да и уберется восвояси. Ну, максимум, даст по морде с досады многострадальному Коту либо с правой руки, либо (если левша) с левой, добившись соответственно то ли песни, то ли сказки. В крайнем случае, если особо шустрый «добрый молодец» выскочит из-за кустов совсем неожиданно, то изба, повернувшись к лесу задом, а к нему передом, наподдаст ему куриной ногой такого знатного пенделя, что даже Шварценеггер с пулеметом будет лететь до самого Голливуда. Дед Угу при этом иной раз даже не просыпался!

Эх, да что тут говорить! Кончилась сладкая жизнь. Увы, отношения с избой были испорчены всерьез и надолго – вот вам наконец и причина того, что этим холодным зимним вечером Дед Угу, вместо печи, которая бы согревала его старые кости, имел в наличии только трухлявый пень, который он безуспешно пытался согреть собственным задом. Из этого очевидно, что обладание столь самостоятельным жилищем имеет не только достоинства, но и недостатки – попробуй-ка поймай в лесу шуструю и разобиженную избу! Вредное строение, между тем, переминалось с ноги на ногу буквально в пяти шагах, всем своим видом демонстрируя оскорбленную гордость. Несмотря на незначительность расстояния, изба была совершенно недоступна – не те годы у Деда Угу чтобы по кустам скакать! С тем же успехом она могла бы эмигрировать в Австралию – пугать кенгуру, с которыми, увы, вполне могла сравниться в скорости и манере перемещения. Так что ловить ее – дело пустое, надо было что-то придумывать. Тем более, что на носу Новый Год – праздник всякой нечистью (а Дед Угу не без гордости причислял себя именно к таковой) весьма уважаемый. Когда ж еще покуражиться над человечишками как не в новогоднюю ночь!

Ох уж эти настырные люди… Сказочному персонажу от них просто спасу не стало! Сколь бы ни был глух и дремуч заветный лес, но и в него забираются бессовестные людишки! Разводят костры, орут пьяные песни, раскидывают бутылки… И что им неймется? Иные в употреблении горячительных напитков заходят так далеко, что на них перестают действовать древние охранные наговоры Деда Угу, и они забредают даже на самую Запретную Поляну, пугая не по делу нервную избу. Вот и сейчас в воздухе чем-то явно неприятно повеяло… Повернув навстречу морозному ветру длинный крючковатый нос, Дед Угу совсем уже собрался по привычке сказать: «Чу! Русским духом пахнет!», но сдержался, поскольку пахло явно не русским духом. Пахло какой-то уже совершенной дрянью – железом, резиной и сгоревшей соляркой. Под хруст сминаемого снега и треск кустов на Запретную Поляну надвигалось с утробным рыком нечто, допрежь тут невиданное. То ли чудовище какое, то ли еще чего похуже. Ну и конечно, пугливая изба заячьим скоком, путая следы, моментально исчезла в кустах – чего и следовало ожидать. «Ну все, – подумал Дед Угу, – ты-то у меня за все и ответишь…» и, устроившись поудобнее на мерзлом пне, стал ожидать прибытия настырных гостей.