Телепат - страница 32

– Земского Юру, – услужливо подсказал директор.

– Вот, вот, – кивнул полицейский, – и тот сейчас лежит в больнице с сотрясением мозга и двумя сломанными рёбрами.

Ночь. Глухая стена стройки. Обшарпанный дом. Мёрзлое бельё, покачивающееся на балконе второго этажа.

Пережитая вчера сцена вновь всплыла перед глазами. Олег предполагал, что вчерашнее видение может обернуться правдой, и всё же сейчас, когда он стоял перед неотвратимостью происшедшего, он испытал настоящий шок.

– Не может быть, – пролепетал он.

– Ещё как может. И не делай вид, будто твоя хата с краю. Лучше выкладывай всё начистоту. Всё равно мы найдём твоих сообщников.

– Они мне не сообщники. Я их вообще не знаю.

– Это как же так? Вроде заказного, что ли? В киллеров играем? – съязвил участковый.

– Я тут ни при чём, – оправдывался Олег.

– А вот Маркин и Егоров говорят, что ты Земскому угрожал, – сказал директор и, нажав кнопку селектора, попросил секретаршу: – Пригласите ребят.

В кабинет несмело вошли Егоров и Маркин. Искоса поглядывая на Олега, они встали поодаль от него.

– Расскажите, что вчера произошло, – попросил директор.

Ребята переглянулись, но ни один из них не решился нарушить молчание первым.

«Они меня боятся, – с удивлением понял Олег. – Самые хамовитые парни в классе опасаются МЕНЯ. Неужели все в самом деле думают, будто я устроил это подлое нападение?»

Директор обратился к Маркину:

– Ну что молчишь? Говори. Это правда, что Воропаев угрожал Земскову?

– Да, он сказал, что его подкараулят в тёмном месте и покалечат, – кивнул тот.

– Он даже место назвал. Возле стройки, – вставил Егоров.

– Это не только мы слышали. Все подтвердят, – добавил Маркин, обретая смелость.

– Всё было не так. Я не угрожал, я, наоборот, предупредил его, чтобы он туда не ходил, что это опасно, – тщетно пытался объяснить Олег.

– Интересный у тебя способ предупреждения. Откуда же тебе стало известно, что на Земского нападут? Ты же утверждаешь, будто не знаком с избившими его подонками?

– Это было вроде предвидения, – сказал Олег и в растерянности замолк. Он понимал, что его попытки доказать собственную правоту звучат абсурдно. Правда выглядела невообразимее, чем ложь.

– Перестань врать! Тоже мне Нострадамус доморощенный, – с возмущением воскликнул директор, стукнув по столу кулаком.

В Олеге клокотала обида. Неужели все считают, что он способен на подлость? Ни у кого даже не возникло сомнения. Загнанный в угол, балансируя на грани отчаяния от своего бессилия что-либо доказать, он с вызовом посмотрел в глаза директору.

Радужки вдруг стали съёживаться, отступать перед чёрной бездной зрачков. Перед глазами у Олега потемнело, а потом возник голубой свет, будто день приходил на смену ночи. Чернота растворилась, и Олег устремился в эту голубизну, как в колодец.

Сквозь голубую пелену просачивались звуки.

Шум воды, текущей из крана. Женский голос.

«Я устала. Дай мне отдохнуть. Поговорим после».

В нём вскипает злость. Ему хочется ударить её по смазливой физиономии за всю боль, которую она ему причиняет. Она же просто издевается над ним. Таскается по ночам неизвестно где и даже не пытается соблюсти приличия и как-то объяснить своё отсутствие дома. Если она хотя бы что-то говорила в своё оправдание, чтобы он мог делать вид, что верит. Но она нарочно унижает его и смеётся над ним. У него чешутся руки дать ей пощечину, чтобы рот, накрашенный карминовой помадой, исказился в крике.

Его бьёт дрожь от переполняющего его гнева, но он сдерживается. Он не может унизиться до того, чтобы ударить женщину. Его кулак со всей силой впечатывается в стену.

Директор в задумчивости потирал виски. У парня, стоящего перед ним, был какой-то отрешённый взгляд, словно он видит нечто большее, чем остальные. Семён Маркович почувствовал себя не в своей тарелке, как будто выплыло наружу то, что он глубоко прятал от других. Ощущение было отвратительным, словно стоишь в публичном месте голый и нечем прикрыть наготу. Он никогда не испытывал ничего подобного. Неужели мальчишка обладает даром телепатии? Не может быть. Это просто расшалившиеся нервы и усталость от ежедневных скандалов, думал он, тщетно пытаясь избавиться от муторного осадка.