Телесные повреждения - страница 8

Ренни закончила первую часть статьи о бижутерии из металлических цепочек и провела некоторое время в раздумьях о заголовке. Наконец она отклонила «Каторжников» и приняла «Цепную реакцию». Будет легко сделать фотографии, но это она оставила журналу. У нее никогда не получались качественные глянцевые снимки.

В одиннадцать тридцать Джейк удивил ее, заскочив домой на «обеденный тяп-ляп», как он это называл. Это было мило, она любила, когда он делал ей сюрпризы. В то время он еще проявлял изобретательность. Иногда, вместо того чтобы входить в дверь, он взбирался по пожарной лестнице в окно, или посылал ей неграмотные, похабные письма, как бы он сумасшедшего, составленные из вырезанных из газет слов. Он прятался в шкафах и напрыгивал на нее якобы из засады. Не считая первого шока, ее это не особенно пугало.

Так что они изобразили обеденный тяп-ляп, после чего Ренни приготовила поджаренные сэндвичи с сыром и они ели их прямо в постели, что оказалось не так приятно, как она предполагала, поскольку крошки и расплавленный сыр попали на простыни; после чего Джейк ушел обратно в офис. Ренни приняла ванную, поскольку ее прошлое было все еще при ней, и она чувствовала, что не подобает идти к гинекологу сразу после того, как занимаешься любовью, не приняв ванную.

— Уже готова рожать? — спросил доктор, его стандартная первая шутка пока он натягивает свои перчатки. — Скоро горючее кончится. — Он говорил это годами. Через полчаса шутки перестали быть смешными.

Несмотря ни на что, пока она шла домой, она продолжала думать в обычном для себя ключе. К примеру, сможет ли она сделать об этом материал. «Рак, или То, что на подходе». Это может взять «Хоуммейкер» или «Чутелейн». Как насчет «Когда кончается горючее»?

Начнет так: «Это случилось с вами, это факт, и прямо сейчас вы не можете в это поверить. Вы привыкли думать о себе, как о личности, но внезапно вы становитесь просто статистической величиной». Умирать, без сомнения, дурной вкус. Но в какой-то момент это может стать направлением, в той среде, которую она знала. Может она вырвалась вперед и в этом.

В самолете разносили теплое имбирное пиво в бумажных стаканчиках и сэндвичи, завернутые в целлофан, из кусочков белого хлеба со слегка прогорклым маслом и тонкого ломтика ростбифа между ними. Ренни вынимает латук: она работала в Мексике и все знает про амебную дизентерию.

Сиденья жесткие, покрытые грубым темно-бордовым плюшем, как в допотопных автобусах. Стюардессы, их две, одна с распрямленными волосами торчком под Бетти Грейбл, другая с косичками, заплетенными цветными лентами, в ярко-розовых платьях с маленькими белыми фартучками. Они передвигаются, покачиваясь, по узким проходам в открытых сандалиях на высоких каблуках, со множеством ремешков, «закидонистых», как назвал бы их Джейк. Когда самолет ныряет, они хватаются за спинку ближайшего сиденья, но, кажется, они к этому привыкли.

Хотя самолет полупустой, рядом с Ренни сидит человек. Не тот белый в пиджаке сафари, тот сидит в самом носу, читая газету, а мужчина постарше, темный. Несмотря на жару, на нем темный костюм и галстук, в котором сверкает маленькая жемчужина. Она замечает, что он взял только половину сэндвича. Когда остатки сэндвичей собирают, он заговаривает с Ренни, пытаясь перекричать шум моторов. «Вы из Канады», — говорит он, скорее констатируя, чем спрашивая. Ему около шестидесяти, высокий с открытым лицом, нос с горбинкой; в нем есть что-то арабское. Выступающая челюсть, нижние зубы слегка выдаются над верхними.

— Откуда вы знаете? — спрашивает Ренни.

— К нам приезжают в основном канадцы, — отвечает он. — Простодушные канадцы.

Ренни не может понять, иронизирует он или нет.

— Не такие уж мы и простодушные, — говорит она.

— Я проходил подготовку в Онтарио, друг мой, — говорит он. — Когда-то был ветеринаром. Специализировался на заболеваниях овец. Поэтому мне знакомы простодушные канадцы. — Он улыбается, очень старательно произнося слова. — Они известны своей доброжелательностью. Когда у нас был ураган, милые канадцы преподнесли нам в дар тысячу банок ветчины. Премия Кленового Листа, это предназначалось беженцам. — Он рассмеялся, как будто это было удачная шутка, которую Ренни не поняла. — Беженцы не видали этой ветчины, как своих ушей, — терпеливо разъяснил он. — Скорее всего они никогда в жизни не ели ветчины. Что ж, они упустили свой шанс. — Он опять рассмеялся. — Удивительным образом ветчина обнаруживается на банкете в честь Дня Независимости. Чтобы отпраздновать нашу свободу от Англии. Исключительно для уважаемых граждан. Многие из нас позабавились, друг мой. Был гром аплодисментов в честь милых канадцев.