Тело как улика - страница 9
Я твердо убежден, что некоторые люди насквозь ожесточены. В своей профессиональной деятельности мне часто приходилось встречаться с такими людьми, но к их числу нельзя было отнести подавляющее число правонарушителей, включая убийц и бандитов.
Личность Гервальда Клауса-Бруннера также имела светлую, позитивную сторону. Его сопартийцы, избиратели и репортеры соглашаются, что во время своей короткой политической карьеры пират часто мог быть, вопреки своему грубому поведению, привлекательным отзывчивым человеком. Как депутат он слушал, когда люди его избирательного округа обращались к нему со своими заботами и нуждами. Необходимость помогать другим раскрывала положительные стороны его личности. Это давало возможность сдерживать свою темную сторону, по крайней мере, временно.
Предположительно, он оценил ситуацию, когда лежал рядом со своей Кудрявой Головой, чье тело начало быстро разлагаться из-за жары, стоявшей в Берлине в конце лета. Он понимал, что, совешив убийство, пустил свою жизнь под откос.
Он стал пиратом, «потому что хотел прекратить мямлить, начать что-то делать», объяснял Клаус-Бруннер в марте 2012 года журналистке из taz (немецкая ежедневная газеты. – Прим. ред.). Журналистка подумала, что Клаус-Бруннер был бы «возможно, одним из самых симпатичных политиков в городе на тот момент».
Сначала он с энтузиазмом погрузился в политическую работу. Он состоял в не менее чем шести комитетах, устраивал приемные часы для жителей. Работал до позднего вечера в своем офисе. Но ослаб не только общенациональный пиратский подъем, политическая карьера Клауса-Бруннера подходила к концу, не успев по-настоящему начаться. Пират повсюду искал врагов и предательство. Когда он чувствовал сопротивление, то бил всех вокруг, по крайней мере словесно.
Даже мини-скандал вокруг его палестинского платка на голове показал тогда, какая психически неустойчивая личность этот гигант. В начале ноября 2011 года, через некоторое время после успешных для партии пиратов выборов, Шарлотта Кноблох, бывший президент центрального совета евреев в Германии, упрекнула его том, что своим палестинским платком обер-пират (главный пират) Берлина показывает «национальные, антиеврейские убеждения и симпатию к насилию в борьбе с современным западом».
Когда Клаус-Бруннер столкнулся с этим обвинением, он был вне себя от ярости. То, что он не рассчитывал на критическую интерпретацию своего символического наряда, могло быть из-за наивности неопытного молодого политика. Но он чувствовал, что задет лично и истерически нанес ответный удар, а наблюдатели имели возможность видеть безумное поведение Гервальда Клауса-Бруннера.
Еще вечером 2 ноября 2011 года, в день когда Шарлотта Кноблох опубликовала свой упрек, Клаус-Бруннер выступил перед камерой, заявив, что он не антисемит, у него бабушка еврейка. «И я буду носить платок, пока конституция предоставляет мне право на свободу слова». Он мог бы хорошо справиться с этим. Но его точка зрения порицалась в каждом последующем комментарии к скандалу. Клаус-Бруннер едва пришел в себя от гнева.
Он чувствовал заговор СМИ против пиратов и прежде всего против него самого. На следующий день репортеры наблюдали за тем, как он в обычной пекарне в Штеглице пил кофе, а его телефон звонил непрестанно. Журналисты бесчисленных СМИ Германии и зарубежных стран хотели знать, как он относится к обвинениям. Вместо того чтобы просто выключить телефон, он принимал один звонок за другим. «Они только хотели, чтобы я сделал ошибку!» В этом он, конечно, был не совсем прав, но прививаемая ему с детства мания преследования, по-видимому, сыграла свою роль. Факс в гневе все больше и больше ругал себя, что в конце концов запутался и позволил журналистам тянуть его за кольцо в носу словно медведя по манежу.
При этом история о том, как он пришел к палестинскому платку, на самом деле довольно проста. Во всяком случае, по его мнению. Он работал много лет назад электриком на крупной строительной площадке в Хайфе, в Израиле. Там один коллега подарил ему платок. «На стройке у всех есть платок на голове». От солнца. Гервальд Клаус-Бруннер был, в принципе, сентиментальным человеком. Он окружал себя сувенирами из более раннего периода жизни. Фото его первого любовника он использовал 25 лет спустя как фон рабочего стола на своем компьютере. Как и все личности с нарциссическим расстройством, он проецировал эмоции и воспоминания на людей из своего окружения. Он, очевидно, едва замечал, что эти люди – самостоятельные личности. А вещи – такие как палестинский платок – исторически, политически, социально были заряжены для него неким смыслом. Только так можно было объяснить, что в протест на обвинение в «антиеврейских убеждениях»