Тэлон - страница 30

. Здесь ярко, пахнет ванилью и карамелью, чисто, и каждая вещь лежит на своем месте. А кроме того, по квартире сразу видно ее удивительную изобретательность, творческую натуру и редкое умение превратить нечто простое, старое и сломанное во что-то по-настоящему крутое — дать вещи новую жизнь. Та мебель, которой обставлена квартира, покрашена вручную и обработана под антиквариат. Мне и спрашивать не нужно; я и так знаю, что она покрасила все сама. Вместо обычных штор окна декорированы воздушной разноцветной тканью, а вместо карнизов она использовала березовые ветки. Не металлические или пластиковые трубки — белые ветки березы. Я так и представляю, как она гуляет по лесу в поисках идеальной маленькой веточки.

Цветные пластиковые коробки, видимо, предназначенные для хранения материалов, из которых она шьет шмотки и делает мыло, про которые рассказывала раньше, сложены наподобие лестницы от пола до потолка.

Я неспешно осматриваюсь, отмечая про себя все эти мелкие детали, что она придумала и сделала, и, должен признаться, девчонка начинает вызывать некоторый интерес. Она совершенно точно не лентяйка и не «пустышка». Совсем наоборот, она талантливая, целеустремленная и абсолютно самостоятельная.

— Ты очень классно здесь все устроила, Азия, — признаю я, медленно прохаживаясь по небольшому помещению.

— Спасибо… Мне очень нравится мастерить что-то своими руками.

— Это сразу видно. У тебя талант.

— Я сейчас вернусь. — Она исчезает в небольшой прихожей, видимо, направляясь в свою спальню, и возвращается несколько минут спустя, неся в руках две вещи: самую маленькую кошку из всех, что я видел в жизни — на кошкиной голове еще и маленькая блестящая тиара надета, но об этом позже — и черный шарф с небольшими белыми крестиками тут и там.

— Никто не говорил, что в деле будет еще и кошка, — шучу я, но только отчасти.

— Смирись, она в деле. — Азия прижимает к груди крошечное серебристое существо с огромными зелеными глазами. — Она у меня живет уже три года. Я не собираюсь с ней расставаться. Я люблю ее.

— Три года? Это что, взрослая кошка? — Готов поспорить, эта кошка поместилась бы у меня на ладони.

— Да. У нее редкая форма карликовости. Она, с тех пор как ей было восемь недель, не растет.

— Твою мать! А почему на ней тиара?

— Ее зовут Принцесса Пикси. Я ее часто наряжаю и выкладываю фотографии в социальных сетях. У нее полно фанатов. Больше восьмидесяти тысяч подписчиков и фолловеров.

— Ты шутишь? — У этой кошки фанатов почти столько же, сколько на моей личной странице.

— Нет. У нее даже есть спонсоры всякой продукции для кошек. Они присылают мне разные корма, наряды и игрушки для нее, а мы потом постим отзывы о них.

Ну ни хера себе! Только я подумал, что все не так уж и плохо, как на тебе! Получи карликовую кошку-диву с фанатами, не забудь расписаться! Ну и что теперь с ней делать?

— Ладно, но лучше вам воздержаться и не постить ничего о моей группе, и вообще держи ее от меня подальше, — только и бормочу я.

Азия осторожно сажает миниатюрную кошку на пол.

— Кэт присматривала за ней последние два дня, но, если мы будем жить вместе, она поедет со мной.

— Хорошо, только не давай ей лезть к моим вещам и драть мебель.

— У нее есть несколько разных комплектов специальных «мягких коготков». Она не будет ничего драть.

Девушка неуверенно подходит ко мне, осторожно набрасывает мне на шею шарф и слегка взбивает вокруг него мои волосы, а затем одобрительно улыбается.

— Вот так.

— Ты сама его сделала? — спрашиваю я, прикасаясь пальцами к тонкой ткани.

— Да. Тебе идет.

— Мне все идет, — поддразниваю я и зарабатываю очередной саркастический взгляд. — Но мне очень нравится. Надену как-нибудь на сцену.

— О, круто! Было бы супер!

— Или… — Я стягиваю с себя шарф, быстро набросив его на нее, ловлю ее за тонкую талию и притягиваю к себе. Ого, этот удивленно-испуганный взгляд дорогого стоит! — Я могу связать тебя этим шарфом и воспользоваться ситуацией по-своему.

Она инстинктивно прижимает ладони к моей груди и смотрит на меня из-под темных длинных ресниц.

— Можешь. — Девушка нервно усмехается и закусывает нижнюю губу. — Но разве не будет интереснее, если я буду добровольным участником процесса?