Тема для песни
- « Предыдущая стр.
- Следующая стр. »
Армия
Военной музыки мажоры
задавят ваш любой минор.
...Поет труба... Штыки и шпоры,
и шаг отточен, как топор.
Войска квадратны, как пакеты,
перчаток белых взмах един.
За тягачом плывут ракеты –
макеты атомных дубин.
В оркестре бьется скрипка пленная,
как рыбка яркая на льду...
ТАКАЯ музыка военная!..
Такая МУЗЫКА военная!..
Такая музыка ВОЕННАЯ,
что зубы
хрустнули
во рту!
Аутодафе назаретской Маруси
Палач был горбат
и воинственно пьян,
за бранным словечком
не лазил в карман.
Он "брил" на лету
подмастерьев своих,
Пилату сказал:
"Ну, давай на троих!"
Исполнил частушку
для римских кобыл,
хорошим словечком
толпу оскорбил.
(А слов нехороших
в истории нет, –
вам скажет любой
маломальский поэт.
"Квартира", "машина",
"японский халат"
"Голгофа", "Иуда",
"Христос" и "Пилат".
А слово "Мария" –
совсем красота!).
...Давайте вернемся
к подножью креста...
Смертельным квадратом
бессменно стоят
четыреста римских
угрюмых солдат.
Простой автокран,
задыхаясь в пыли,
Христоса подъемлет
на метр от Земли.
На метр от планеты
и жадной толпы,
превыше Голгофы
и бренной судьбы...
Бессмертье открыто!
Вот только успеть...
И надо всего лишь –
чуть-чуть потерпеть...
А гвозди тупые,
и лезут не так...
И плещет в глаза
ослепительный мрак.
...Палач был горбат
и воистину пьян,
он лишние гвозди
засунул в карман.
"Сгодятся потом –
ремонтировать мост,
– а может, объявится
новый Христос..."
...В кольце волосатых
солдатских сердец
Христос звал отца...
Не услышал отец.
Но, только закат
захлебнулся собой,
– испуганный шепот
вспорхнул над толпой:
"Мария! Мария!
Мария пришла!..
Ну, та, что Его,
говорят, родила.
Глядите, Он жив!..
Он увидел ее,
и ей посвящает
страданье Свое...
"Зачем опоздала?..
Ведь слышала гром, –
то пьяный Иосиф
махал топором.
Громил он цистерны
с водицей святой
и Риму грозил
Вифлеемской звездой..."
...Мария бесслезно
на Сына глядит:
"Мой мальчик
ты вправду опасный бандит?..
Грядущей Мадонны
нелепый вопрос ударил,
как выстрел,
и вздрогнул Христос.
Прочувствовал крест
онемевшей спиной
и плюнул в Марию
кровавой слюной.
Базар
Базар, будто радость в полтысячи тонн!..
Базар – однокашник пожара.
Лимоны, как дети заморских мадонн,
лежат на ладони базара.
Вино золотое, – полтинник – ведро, –
в нем хмель затаился, как мина...
Вот грохнулось в стенку арбуза ядро, –
им бросил грузин в армянина.
Старушка веселая легким прыжком
к лоткам подскочила с разгону...
Понюхала воздух и желтым клыком
животик вспорола лимону.
Здесь даже прогресс разбивается в прах,
традиции слопать не может.
С осколком бутылки в корявых руках
в телеге уснул запорожец...
Вот прет спекулянт – изворотливый плут,
торгаш прошлогоднего снега...
Вот к ордену Славы булавкой приткнут,
стоит полупьяный калека:
"Граждане покупатели!
в страшной битве за Родину-Сталина,
короткой пулеметной очередью
лишился драгоценного зрения...
Не откажите герою!.."
Боимся и тьмы, и сумы, и тюрьмы...
* * *
Боимся и тьмы, и сумы, и тюрьмы
и молимся звездам падучим...
Рабы не рабы, – но такие вот мы –
рожденные ползать по тучам.
Идет не спеша золотое житье,
не спорим с фортуной игривой.
Налево – овес, а направо – питье, –
знай жуй и помахивай гривой.
Но только запела над рощей труба,
сквозняк пробежал по пшенице,
качнулась изба, улыбнулась судьба, –
и в стойле
заржал
Солженицын!
И вмиг загудел воскрешающий бор,
стрижи заметались над кручей...
А конюх угрюмо нащупал топор,
на всякий на этакий случай.