Тёмная

— Сеня, ты все взяла? — кричала мне соседка, бабушка с нашей не большой деревеньки, пока я собирала свою походную сумку.

— Да, — крикнула в ответ, и полезла на лавку, чтобы с печки достать порошок для чихания, а то мало ли кто может в дороге попасться.

— Сенечка, ты будь там аккуратней, — зашла в мой небольшой дом старушка.

— Хорошо. Баб Нир, ты не переживай, все будет хорошо, — слезая с лавки проговорила я и запихала порошок в сумку.

— За домом я твоим присмотрю, — прошла и присела она на лавку. — Каждый день протапливать буду, все травки твои соберу.

— Спасибо, баб Нир, — запихивая хлеб и вяленное мясо, пробормотала я.

— Сеня, а ты как до города добираться собираешься? — спросила старушка.

— Пешком, — резко развернулась к соседке, и получила по лицу своей же косой.

— Сень, там наш староста сегодня в Лужки выезжает, он может тебя до них подвезти, а там и до города не далеко.

— Ух ты, — подпрыгнула я на месте, от такой радостной новости.

Не придется пешком идти такой длинный путь, а там от Лужков всего полдня пути до города. Глядишь, еще в первый день успею до академии добраться и попробовать поступить на факультет целительства. Маломальский дар у меня есть, еще пока бабушка живая была, она меня обучала целительству, да и травки все мне показала, научила отвары готовить, заживляющие мази, настойки от простуды, немного, но люди из нашей деревни ко мне всегда приходили, если заболели или поранились. Раны я могла залечивать с помощью своего дара, и кровь останавливать. А вот, что по серьезней это нет. Тут уж приходилось ехать в Лужки, там имелся целитель, который и сращивал кости.

— Сенечка, а деньги то у тебя есть? — подскочила баб Нира с лавки.

— Есть, есть, — подошла я к ней, и присела рядом.

После смерти бабушки, она стала мне самым близким человеком, всегда смотрела за мной, переживала, если я долго из леса не возвращалась и никому не давала обижать.

Хотя меня в деревне никто не обижал, все относились с уважением за мои крохотные заслуги и помощь им.

— Сенька! — раздался крик со двора.

Это пришла жена старосты, хорошая женщина, у самой четверо детей, но она еще и за мной успевала присматривать, и подкармливать.

— Арла, я в доме, — крикнула ей в ответ.

— Сенька, ты собралась? — зашла она и посмотрела на нас с баб Нирой.

— Собралась, собралась, — тут же заверила ее, и только потом увидела большой увесистый сверток у нее в руках.

— Держи, — вручила она мне его и присела рядом со старушкой.

— Что это? — удивилась я и стала его разворачивать. Как только развернула, не поверила своим глазам, в нем лежало красивое новое платье светло-зеленное в красный цветочек. — Арла, — смотрела я на нее потрясенно.

— Бери, бери, надо же, чтобы у тебя было что-то красивое, чтобы носить в академии, — улыбнулась она, а потом сурово сдвинула брови, наверно прочитала по моим глазам, что такой подарок я не смогу принять. — И даже не вздумай мне его возвращать, а то я обижусь на тебя.

— Хорошо, хорошо, — закивала я.

— Так ты собралась? — спросила она, улыбаясь.

— Собралась, — ответила за меня баб Нира.

— Тогда идем, Гарвин тебя ждет, — поднялась Арла и направилась к выходу.

Женщиной она была хорошей, средних лет, с длинной русой косой, стройная и маленькая. А вот муж у нее был старше Арлы на лет пятнадцать, но вся деревня говорила, что вышла она замуж по любви, да и Гарвина сильно любила, это видела даже я.

Баб Нира меня проводила до дома старосты, подождала, пока я заберусь в телегу, потом подошла и вложила мне в руки небольшой железный медальон, который носила сама.

— Баб Нир, ты чего? Забери обратно, — стала я совать ей обратно.

— Нет, Сенька. Меня он берег, пускай и тебя тоже охраняет, мне все равно уже скоро помирать, а вот у тебя еще вся жизнь впереди.

— Баб Нир, ну ты чего, в самом деле! — возмутилась я.

— Уговорила, не помру, пока ты не отучишься и не вернешься меня проведать.

— Смотри мне, — погрозила ей пальцем, а собравшиеся жители деревни взорвались смехом, это все они меня провожать пришли.

Распрощавшись со всеми, я села возле Гарвина и он тронул лошадь. Махала рукой всей деревни, пока мы не скрылись за поворотом, я тяжело вздохнула, а староста приобнял меня одной рукой, а второй держал вожжи.