Тёмная - страница 11

Остальные пары пролетели так, что я их даже заметить не успела. По окончании пар заглянула в расписание, нашла нашего куратора, получила от него пропуск и побежала в комнату. Здесь мне предстояло собрать сумку на завтра, проверить есть ли домашние задания, которые нужно сделать и отправится на работу.

В таверне я появилась в начале пятого. Берд, как и вчера, стоял у стойки и протирал стаканы. При виде меня он улыбнулся и махнул рукой.

— Добрый день, — поприветствовал меня хозяин таверны.

— Добрый, — улыбнулась мужчине.

— Как настроение?

— На высоте.

— Это хорошо. Держи, — протянул Берд стакан с красной жидкостью.

— Это что? — принюхалась к стакану.

— Вишневый сок. Для еще большего поднятия настроения.

Выпив напиток, поставила стакан на стойку и вопросительно посмотрела на хозяина таверны.

— За распоряжением на кухню, — сразу понял он меня.

— Спасибо, сок был очень вкусным, — проговорила я, входя на кухню.

Здесь кипела работа. Марта выпекала хлеб, Клара суетилась около печи и готовила жаркое, Хеня сидела над ведром с картошкой.

— Кому помочь? — с порога спросила я, и окинула взглядом трудящихся.

— Здесь ни кому, а вот в зале нужно вымыть столы, — кивнула.

— Тряпку и тазик, где получить? — спросила, подворачивая рукава.

— Тазик, в том шкафу, — указала мне рукой Хеня, — а тряпку на столе возьми.

Достала тазик, налила в него горячей воды, взяла тряпку и пошла, отмывать столы в зале. Сказать, что они были грязными, ничего не сказать. Мне пришлось, скрести их ножом, несколько раз менять воду, потому что, помыв два стола, она становилась черной, будто в ней коренья мыли с кусками земли. По окончании мытья столы не блестели, но имели вполне себе чистый вид.

К шести часам, как и говорил Берд, стал собираться народ, и вот тут начался сумасшедший дом, потому что мы не успевали принимать заказы и обслуживать посетителей.

Уже месяц я работала в таверне Берда. Народ здесь был всякий от простых людей, до знати, завернутой в какие-то непонятные тряпки. После того раза я не видела наемников и не видела подростка, которому спасла жизнь.

Говорят, что после того как убьешь людей они начинают тебе сниться, но у меня ничего такого не было. Я спала, как младенец. Иногда опаздывала на пары, но строгих наказаний не получала.

Каждый день в пять или в полпятого я находилась на своем рабочем месте, и пока не было посетителей, сидела на кухне и делала домашние задания. Марта и Клара не ворчали, а наоборот помогали, как могли.

На паре по призыву тьмы, я до сих пор не могла призвать тьму. Как я там не кряхтела не пыхтела, ничегошеньки не получалось. Куратор смеялся и говорил, что у меня еще все впереди.

Каждый день, как истукан я сидела при входе на кухню с закрытыми глазами на табуретке и пыталась увидеть внутри себя тьму. Это мне декан посоветовал, сказал, медитируй и у тебя все получится. Только когда получиться? Неизвестно.

Вот и сейчас я сидела и пыталась разглядеть внутри себя, эту чертову тьму, которая так хорошо пряталась, что страшно становилось. Нет, чужую магию я видела и чувствовала, но вот свою, нет. Бесило ли это меня? О, да. Хотела ли я побиться головой об стенку? Еще как.

Из моих не совсем хороших мыслей меня вырвал, голос Берда:

— Сеня, там народ начал собираться, тебе пора работать, — тронул он меня за плечо. Кивнула, поднялась с табуретки, как бабулька с кряхтением и стала принимать заказы.

Заказов пока было не слишком много. В таверне всего было занято пять столов, у которых я взяла заказы, а потом неспешно стала разносить.

— Мак, ты посмотри, какая у Берда девчонка работает, — подмигнул мне мужик, когда я принесла последний заказ к столу, за которым сидели трое молодых мужчин.

— Вижу, — отмахнулся от друга чернявый мужчина. — Детка, а принеси-ка нам еще чего-нибудь выпить, — сказал мужчина и посмотрел на меня своими черными глазищами, от которых бежать хотелось.

— Что именно вам принести? — решила уточнить у этой компании.

— Да, чего твоей душе угодно, главное чтобы покрепче, — кивнула и направилась к стойке, у которой стоял Берд.

Когда подошла к хозяину таверны, то посмотрела на тот столик, за которым остались сидеть мужчины.