Тёмная сторона бизнеса - страница 34

Спасение, как и положено, явилось непосредственно в момент смерти. Я обнимал какой-то баобаб и пускал густые слюни — блевать сил не было, да и нечем. Наметив себе, по методу Маресьева, следующий баобаб, под которым я решу, помирать или повторить, я вдруг понял, что не один. Надо мной стоял Санджит. Санджит был индус как с картинки — чёрная борода, глаза как у Золотой Антилопы, сам коричневый и мохнатый. Мне почему-то всё время казалось, что на нём намотана чалма, хотя он носил обычную панаму.

— Слоули, – говорил Санджит. — Гоу слоули. Ю гоу вери куикли, зен рест. Рон. Гоу слоули, бат донт стоп. Летс трай. Ноу. Вери куикли. Уан степ фор ту сэкондс. Окей?

Я показал пальцами «ок». Санджит отзеркалил жест. Тогда я не знал, что он ещё и инструктор по дайвингу. Он и в Афганистане служил, чуть ли не с доктором Ватсоном в одной бригаде. Я двигался, как в замедленной съемке. Поначалу это было невыносимо. Но потом я понял, что так можно жить. До привала оставалось ещё четыре часа по джунглям. Только теперь я осознал, что идёт ливень.

Ночью в горах холодно, даже если днём плюс тридцать. Я втащил себя в палатку, скрючился на животе и попытался заснуть. «Говно не простывает, всегда лежи на животе, тогда нормально, хоть на снегу», — вспоминал я рассказы сталинского погранца дяди Сани.

Щедрый забористый мат дрожал над горой Килиманджаро. Клиентоориентированные негры поставили-таки сотовые вышки в базовых лагерях, и телефоны стали принимать почти по всему маршруту. Чугунков узнал, что на стройку завезли форсунки не того диаметра, и теперь негры на привале изучали великий, могучий, богатый, меткий русский язык. Негры сидели вокруг газовой горелки, склонив набок первобытные свои головы. В миске на синем огне булькало неведомое варево — негры готовили ужин. Чугунков плясал и завывал, словно колдун Вуду.

— В режиме рации говорим!.. В режиме рации!! Заткнись! Я говорю, ты слушаешь — рация!!! Как на шестнадцать?!! Давление — тридцать два!! В жопе у тебя!!! Тридцать! Два!.. Хули молчишь?! Говори! Рация, блядь!!! Прием!!! Мать!.. В рот!..

Под эту пляску я тонул во сне, как в холодном болоте. Болото давило. Палатка превратилась в подлодку, и в ней закончился кислород. Кошмар булькнул и накрыл. На гумфаке ввели обязательную математику и сдавать её надо в школе. И второй раз мне на свободу не выцарапаться. Сгорбившись, я шёл как под конвоем в школьный ад. Серые плиты, грязно-синие стены, неистребимый и неразделимый запах сортира и столовки. Поскребшись под дверью кабинета математики, потянул жирную ручку.

— Опоздал? — пропела Плешиха. — Беда с этими студентами, совсем распоясались. Садись. Второй вариант.

— А… подготовиться… — пискнул я.

— А готовиться вы должны ежедневно, — просияла Плешиха. — Дорогие ученики, даю вам последний шанс исправить ваше положение…

Я втиснулся за парту. Грязноватые доски сдавили меня. Но из глубины, из-под земли, из красного ядра планеты, волной стала подниматься первородная ярость. Да чего я ведусь-то, в самом деле? Мне сколько лет? Всё это уже было? Значит, не повторится? А если и повторится, так неужто я ещё раз?! Я рванулся вверх сквозь тину кошмара, ещё не осознавая происходящее, отшвырнул в сторону парту.

— Да пошла! Ты!! К ебаной матери!!! — заорал, отгоняя морок.

Машина резко тормознула, качнуло вперёд, сон слетел. Некоторое время я таращился в пространство нездешними, как у новорожденного, глазами. Пацаны извлекали из спортивной сумки в ногах стволы и вздёргивали затворы. Я сунул ПМ в боковой карман кожанки. Всё нормально. Полез из машины и влип в склизлый тент палатки. Хлопнулся на задницу, как в нокдауне, пытаясь вдохнуть. Воздуха не было. Отекал липкий ядовитый пот. Я поджал локти и скрючился на коврике. Знобило.

Лагерь просыпался. Булькали негры, кастрированными котами пищали европейцы, выкашливали мат русские. Солнце красило кислотным цветом тент. Я б ещё спал, но режущей струной тянуло поссать. Горная болезнь, горняшка, по ощущениям не отличается от выхода из недельного запоя. Тошнит, ломает и ящик битого стекла в голове — всё как в детстве, только перегара нет. Путь до сортира был мучителен. Это удивительно, но у негров в джунглях не принято ссать под баобабы. В лагере есть один-два стационарных сортира и несколько переносных в специальных палатках. Утром, собирая лагерь, негр ставит биотуалет себе на голову и, пританцовывая, поднимается до следующего лагеря 6-8 часов.