Темная туманность [СИ] - страница 7
— Нет, все проще, — по лицу Рена пробежала тень улыбки. — Можно прислушиваться с помощью Силы к чужому приближению, и если того потребуют обстоятельства — выставлять щит.
— Не сильно нам это помогло до этого, так?
— Мы спорили и не думали о безопасности. Это было глупо и опрометчиво. Сейчас мы не потеряем бдительности.
Он вновь казался собранным и до поры до времени уравновешенным. Рей смотрела на него и думала обо всех тех вещах, которые он знает, а она нет.
— Хорошо. Я первая подежурю.
На этот раз она не стала подходить ко входу, а присела у костра напротив Кайло. Затем прикрыла глаза, прислушиваясь. Потоки Силы, окружающие их, рисовали картину, недоступную для всех известных органов чувств, но для Рей такую же реальную как вкус или цвет. Самое сложное тут было не задремать.
Сосредоточившись, Рей позволила себе открыть глаза. Кайло по-прежнему сидел напротив и следил за ней.
— Почему ты не ложишься? — насторожилась она.
— Ты сумеешь выставить щит?
Его недоверие отчего-то рассмешило Рей.
— С той битвы на Старкиллере я не сидела без дела. Люк многому меня научил…
Образ учителя, всплывший в памяти, вновь заставил обстановку в пещере подернутся колким инеем недоверия и враждебности. Кайло тоже почувствовал эту перемену. Он помрачнел и, не сказав больше ни слова, улегся спать.
Оставшись в тишине наедине со своими мыслями, Рей не могла не смотреть на лицо спящего — тонкие черты на бледной коже. Но даже во сне его лицо не было безмятежным, оно было полностью проникнуто напряжением и тревогой.
«Он дважды спас тебя».
По недавней привычке, задумавшись, она перебирала бусины на браслете.
Кстати, припасов хватит еще дня на два. На три, если урезать порции. Что добывать в этой каменной пустоши? И сгодится ли членистоногое в еду?
Затем Рей прислушалась к тому, что происходит снаружи. Но кругом среди скал стояла тишина. Удивительно безжизненное место. Разве что их недавний гость тихо страдал в далекой расщелине.
Однако кое-что все-таки привлекло её внимание. В отдалении, со стороны долины, откуда они пришли, она почувствовала смутное движение. Сначала ее сердце радостно затрепетало — это могла быть помощь, друзья, каким-то чудом узнавшие о ее бедствии и поспешившие на выручку. Затем сердце упало — а что если это корабли Первого Ордена? Тогда уже ничто им не поможет.
Но тут она ощутила, как душа проваливается куда-то в далекий, далекий колодец.
Это движение не принадлежало ни одному живому существу. Оно ощущалось как легкое возмущение в стихии. Как рябь на воде.
Рей уже подумывала разбудить Рена, чтобы и он прислушался к происходящему, но спустя десяток гулких ударов сердца, все стихло.
Ближе к рассвету она разбудила Кайло. После некоторых сомнений она все же дала ему световой меч, а сама вытянулась у костра и уснула, чувствуя себя в полной безопасности.
Однако сон её, как и в прошлую ночь, был тревожен. Ей снились бессвязные картины из жизни: стычки с другими мусорщиками на Джакку, Финн, разделяющий с ней восторг первого совместного полета, Хан, ухмыляющийся над её успехами, Люк, под куполом звезд рассказывающей предания о джедаях, Лея, протягивающая ей браслет, и Кайло, заносящий над ней пылающий красный луч…
На грани пробуждения она слышала нарастающий гул. Настолько сильный, что она ощущала его вибрацию телом. А затем она проснулась.
Яркий солнечный свет проникал в пещеру, падая наискось, тускло освещал даже самые отдаленные уголки. В догоревшем костре еле тлели угли. Вырванная из объятий сна, Рей не сразу поняла, отчего чувствует опасность и тревогу. Пока не бросила взгляд вправо.
По другую сторону от костра сидел Рен. Он казался оцепеневшим. А его черный немигающий взгляд был прикован к её лицу.
— А ведь это ты, — едва сдерживая кипящую ярость, прошептал он. — Ты — несчастное недоразумение, вставшее на моем пути.
Гнев вырвался наружу, исказив черты его лица. Пытаясь оправиться от первого потрясения, Рей поспешила сесть. Она попыталась нащупать рукоять меча на поясе, но с ужасом вспомнила, что оружие у него.
— Тебя здесь вообще не должно быть. Ты должна влачить жалкое существование на своей помойке, до конца дней, и умереть сморщенной от солнца старухой среди таких же жалких отбросов.