Темнота Гесферы - страница 41

— Вы все, останетесь на своих местах, и будете слушать мерзкую правду о вашей… — он усмехнулся, — …дружбе.

Катарина, Ладан, и даже Тишина — были готовы поклясться, что слышат настоящего Реннета, которого всегда знали. Того самого, которому оказалось под силу обрушить весь мир. Они буквально затаили дыхание. В воцарившейся тишине продолжали звучать вопросы и ответы.

— Переходим к главному, моя дорогая, — продолжала целительница. — Что ты на самом деле думаешь о каждом из них, о каждом из своих товарищей? Скажи же нам правду! Что думаешь о мужчине с серебряными волосами?

Казалось, Кассандра уже не может остановиться.

— Я терпеть его не могу! Корчит из себя заботливого и справедливого, но на самом деле беспокоиться только о себе самом. И если дело касается его самого, тут же забывает о всех своих принципах. Поганый лицемер!

Целительница продолжала называть по именам всех ее товарищей. Следующей стала лучница.

— Эта холодная стерва бесит меня даже больше, чем ее муж. Она избалована особым отношением к себе. Ясно же видит, что Ладан любит ее, и принимает эту любовь, ничего не отдавая взамен! Хорошо устроилась, нечего и говорить. Ей не мешало бы хотя бы иногда задумываться о других — о том, что чувствуют они. Она даже не притворяется в своем безразличии. Получает все желаемое и ни за что не борется! Не удивлюсь, если сам Ладан спит с ней из жалости, ведь ему приятно изображать из себя благородного ублюдка. Действительно, два сапога пара!

— Что же касается этого недоноска Альмера, меня раздражает его манера сводить все в шутку. Так и хочется воткнуть ему между лопаток нож, чтобы проверить, будет ли он так же истово верить в своего Бога!

Катарина расслышала каждое слово, сказанное о ней чародейкой. По ее мнению, ведьма была хуже всех остальных вместе взятых. Не видела ничего, кроме себя самой. А все проблемы, свалившиеся на Гончих, стали результатом ее капризов. Постоянно пребывала в депрессии, как будто только у нее одной в жизни случилось несчастье. Как выразилась Кассандра, эту злобную дрянь заботили только собственные проблемы, только подохший от ее руки любовник.

Очередь быстро дошла и до Реннета.

— Его я ненавижу всем своим сердцем! Назвался другом, а потом предал. Вся его жизнь — это сплошная ложь. Он врет всем, включая самого себя. Я даже немного рада тому, в кого он превратился. Сумасшедший завравшийся выскочка, которому некуда податься…

Голос чародейки постепенно стих, она отвернулась, чтобы более не видеть лица товарищей. Однако женщина, назвавшаяся Алл Фиори, была безжалостна.

— Ненавидишь их всех? — спрашивала она. И сразу добавила: — Или ты им завидуешь?

— Я завидую им, и ненавижу себя за это, — проронила та, не оборачиваясь. — У каждого из них есть кто-то. Катарина готова умереть ради Реннета, а Ладан за свою жену. Даже у полудурка Армеля есть вера и Бог, всегда отвечающий на его молитвы. У меня никого нет. — Она выдержала паузу, а затем продолжила: — Меня раздражает, что все они делают вид, будто так и надо. Им кажется, что мне и в одиночестве хорошо. Так вот… — женщина наконец посмотрела на них потухшими глазами, в уголках которых блестели слезы, — в одиночестве не может быть ничего хорошего!..

Кассандра замолчала. Силы оставили ее окончательно. И в этот самый момент — это увидели все, — огромный угольно-черный ворон хлопая крыльями выпорхнул из тела чародейки и бесследно растворился в небе.

Никто не посмел двинуться с места. Гневные и обиженные слова женщины все еще звучали в их разумах.

Алл Фиори Санон проворно спрыгнула с повозки и приблизилась к Реннету. Прорезь левого глаза обвела всех присутствующих по очереди.

— Я выполнила свое обещание. Надеюсь, вы не собираетесь препятствовать моему уходу?

— Они не посмеют, — холодно объявил Реннет.

И действительно, аура парня прямо-таки дышала силой, непревзойденной силой. Схватиться с ним сейчас не решилась бы даже Катарина. У остальных шансов не было вообще. Смертный Бог не предупреждал — он всегда угрожал.

Целительница благодарно поклонилась ему, а затем прошла мимо Гончих. Те остались наблюдать за Реннетом. И более никто не посмел сомневаться, что это был именно он.