Темнота Гесферы - страница 80

— Что… ты… со мной… сделал? — сурово спросила Катарина у него.

— Можно назвать это Свободой, свободой от законов этого мира и от влияния тех, кого нельзя назвать смертными.

Остальные, по крайней мере те, кто мог слушать, старались проследить за ходом мыслей парня, однако у них это не очень получилось.

— Ты не бессмертна, но если захочешь, сможешь надолго оставаться молодой. Вольна выбирать, умирать в девяносто лет, либо прожить столько, сколько уготовано твоей душе. Также, свобода эта распространяется и за пределами мира. Тебе необязательно уходить за Пределы и тем более падать в Яму. В какой-то степени оно похоже на бессмертие, однако душа твоя не затронута никак. Закон Гибели Всего Живого на нее влияет, и когда придет время, она сгорит. Еще, как уже было сказано, ни один бессмертный или Бог более не сможет тебе навредить.

— Хочешь сказать, ты предоставил мне выбор, которого у большинства смертных нет? — помрачнела женщина.

Реннет покачал головой.

— Нет, всего лишь подарил возможность не идти по кем-то проложенному пути, а создавать свой.

Катарине тут же вспомнился тот далекий день, когда юноша сказал ей, что мечтает достичь Истинной Свободы, чтобы не ограничивать себя выбором.

— Каковы же последствия? — поинтересовался Ладан, без грубости, совсем тихо.

— Их два. Столь бесцеремонное нарушение законов привело к воцарению Темноты — к нестабильности природной магии. Что же касается второго… я должен был умереть от руки Катарины. Это крайне важное условие необходимо соблюсти. Чтобы нарушить один закон, нужно придумать и следовать новым законам. Так работает запретная магия! Тот, кто защищает, обязан умереть от руки того, кого он поклялся защитить — такое условие я придумал.

Реннет с запозданием заметил, что Катарина приблизилась к нему вплотную. Она очень хорошо умела это делать. Наверняка силы ведьмы и мистика были замешаны.

— Ты же не думал, что я тебя поблагодарю? — сверкая глазами, уставилась на него женщина.

— Нет, — улыбнулся тот.

— Спасибо! — удивила его Катарина.

— Ч-что?

— Я благодарна тебе. Пусть ты и воспользовался мной, все равно благодарна. Потому что заставил меня убить тебя не ради каких-то там посторонних людей, не ради целого мира, а ради собственного эгоистичного желания! Мне плевать на человечество и мир, но не на тебя!

В тот же самый момент, в воцарившейся тишине, последователи Смертного Бога коротко обменялись мнениями:

— Ты это слышал? — спросила Нестелла у подруги.

— Ну да, как и утверждают легенды, он чокнутый эгоист и подонок.

Тейр услышал их шепот и добавил от себя пару слов:

— Да они оба одним миром мазаны. К счастью, для нас это ровным счетом ничего не меняет. Полагаю, сейчас самое время уйти. Здесь наши дела закончены. Мы сделали то, за чем явились, и вдобавок имели возможность увидеть то, чего не видел никто…

Реннет обернулся к ним.

— У меня есть к вам разговор, ребята…

Но продолжить он не смог, вскрикнув и схватившись за голову. Последователи схватились за оружие, не понимая, что с ним происходит, но спустя минуту юноша поднял руку и почему-то начал извиняться:

— Простите, простите меня! Я точно не собирался вас убивать!

Так и не осталось выясненным, действительно ли Реннет намеревался убить троицу, но благодаря своевременным изменениям его личности, все обошлось неприятным осадком на душе. Тейр, Нестелла и Кадма ушли.

— Нам тоже пора сваливать отсюда. Неосветы всех ближайших городов и селений подтянуться в самое ближайшее время. Уверена, схватка незамеченной не осталась.

Ладан посмотрел на ведьму, а затем на ренегата.

— Значит, дальше в Азранн? Честно сказать, не нравится мне идея направиться в столицу.

— Проблема с преследованием… разрешилась, — проговорил едва слышно Реннет. Парень выглядел подавленным.

Катарина ясно видела, что перед ними уже не тот ренегат, что схватился с Богом. И она все еще не представляла, как относится к его новой личности. По характеру и поступкам они сильно различались. Прежний он казался жестоким, расчетливым и порой даже бесчувственным. Но и у него имелись положительные стороны, особенно если дело касалось тех, кем он дорожил. Вспомнить хотя бы Селесту или ее саму. Он мог простить им то, за что другие непременно возненавидели бы.