Темные архивы. Загадочная история книг, обернутых в человеческую кожу - страница 8

Эта миссия привела меня в некоторые из самых почтенных культурных учреждений мира и самых маленьких общественных музеев. Я встречала хранителей коллекций, которые невероятно рады, что эти самые необычные книги с их темными родословными стоят на их полках.

Мне попадались люди, отчаянно желающие похоронить такие книги – иногда в переносном смысле, временами буквально. Мне посчастливилось обнаружить несколько интересных исторических персонажей – переплетчиков книг и тех, из чьей кожи они были сделаны, – и они пролили свет на то, что власть имущие смотрели на тела бесправных людей с беспечной банальностью.

Антроподермические книги требуют, чтобы мы боролись со смертностью и одновременно с тем, что происходит, когда бессмертие нам навязывается. И они прояснили мое собственное моральное видение как библиотекаря и хранителя того, что осталось от прошлого. Все эти мысли пришли ко мне со временем. Началось все с обычного, но болезненного любопытства.

Если кто-то хочет поступить в Гарвард, то вряд ли причиной этому служит болезненное любопытство. Еще в начале 2015 года я отправилась в Хоутонскую библиотеку этого университета, чтобы посмотреть на первую и единственную антроподермическую книгу, подлинность которой подтверждена. Представитель так называемого рабочего класса, я была поражена тем, что, будучи студентом библиотечного факультета в крупном исследовательском университете, могла просто написать в другое высшее учебное заведение и сказать, что я хотела бы увидеть книгу в переплете из человеческой кожи, и они ответили мне: «Конечно, приходите!» Я была полна решимости пользоваться этой исключительной привилегией при каждом удобном случае. В то время как большинство людей бегут, опустив глаза, через гарвардский двор под порывистым весенним ветром, я всегда буду тем человеком, который задержится возле солнечных часов, на которых написано «В этот момент застыла вечность»; мечтательное выражение моих глаз выдает во мне безнадежного ботаника, любителя истории, который просто в высшей степени счастлив быть там.

Оказавшись в читальном зале Хоутонской библиотеки, я сняла варежки, подула на руки и вынула из рамы «Судьбы души» (Des destinées de l’ame) Арсена Уссе. На обложке была пятнистая кожа с большими видимыми порами. Внутри форзацы были украшены веселыми, яркими инициалами Ls и Bs (предположительно инициалы его бывшего владельца, доктора Людовика Буланда), а также двумя символами, связанными с Францией и медицинской профессией соответственно: геральдическая лилия (флер-де-лис) и посох Асклепия (змея, обернутая вокруг палки). Открыв том, я прочла посвящение, которое неожиданно показалось мне душераздирающим для книги, сделанной из человеческой кожи.

Перевести текст с французского можно следующим образом:

Я посвящаю эту книгу

тебе,

кто была душой этого дома,

кто зовет меня в дом Божий,

кто ушел раньше меня

и заставил полюбить путь смерти,

тебе, чья память сладка,

как аромат рек сожаления,

тебе, которая растила детей в этом доме,

тебе, которая никогда не вернется,

но которая всегда будет иметь свое место в этом доме,

тебе, которая была музой, женой и матерью

с тремя чертами —

благодатью, любовью и добродетелью,

тебе,

кого я любил, кого люблю, кого буду любить.

К 1880-м годам пожилой писатель Арсен Уссе отошел от драмы, сатиры и художественной критики, вокруг которых он построил свою писательскую карьеру, чтобы размышлять о душе и о том, что происходит с такими людьми, как его любимая жена, когда их души покидают этот мир. Охваченный горем, он углубился в философские, научные, поэтические и оккультные концепции души и размышлял о ее бессмертии в «Судьбах души».

Он передал копию работы своему другу-библиофилу Людовику Буланду. Врач уже несколько лет держал у себя кусок кожи со спины женщины и решил, что этот материал отлично подойдет в качестве обложки для книги его любимого убитого горем друга. «Если вы посмотрите внимательно, то легко различите поры кожи», – удивлялся Буланд в рукописной записке, которой открывались «Судьбы души», где на некачественной окисленной бумаге виднелось призрачное изображение записки на лицевой странице. «Книга о человеческой душе заслуживает того, чтобы ей дали человеческую одежду».