Темные воды Майна - страница 20
В это утро фрау Гертнер из-за дождя не торчала в саду, а робко выглянула из кухни, когда он спустился вниз.
– Не хотите ли кофе, господин сыщик?
Удивленный «сменой пластинки» Макс подумал: «С чего бы это? Зауважала, что ли?» И вежливо ответил:
– Благодарю вас, фрау Гертнер, но я тороплюсь.
Она понимающе закивала и провожала его взглядом, пока он не скрылся за дверью.
В автомобиле он посидел некоторое время, наблюдая, как жиденькие струйки стекают по лобовому стеклу. Затем набрал номер Кристины Маттерн.
– Доброе утро, фрау Маттерн.
– Доброе утро, господин Вундерлих. Что-то срочное?
– Пока все идет по плану. Меня просто интересует номер телефона Бригитты Гаммерсбах.
– Надеетесь что-то узнать?
– Скорее хочу исполнить профессиональную обязанность. Надо проверять все, если существует хотя бы какой-нибудь шанс получить дополнительную информацию.
Она помолчала некоторое время, затем продиктовала номер и в заключение сказала:
– Я позвоню вам, господин Вундерлих, как договаривались.
Макс продолжал сидеть в машине, намереваясь позвонить Бригитте Гаммерсбах, но никак не мог придумать, с чего начать… Он совершенно не знал эту женщину, но допускал, что нельзя исключить наличие у нее интеллекта более высокого, чем это бывает у серых мышек, как изволила выразиться старший продавец Кристина Маттерн. А если это так, то фрау Гаммерсбах вполне может заподозрить ложь и кривляние и отказать ему во встрече.
В конце концов он придумал, как ему казалось, нечто, что должно сработать. Он набрал номер и, услышав тихий, но уверенный голос, сказал:
– Доброе утро, фрау Гаммерсбах…
– Кто это? Мне не знаком ваш голос.
– Верно. Мы никогда не встречались. Я частный детектив Макс Вундерлих.
Трубка замолчала. Макс боялся, что она сейчас прекратит разговор, и даже взмок от напряжения. Однако трубка заговорила снова:
– Что вы хотите, частный детектив?
– Я хотел бы поговорить о вашем покойном муже.
– Об этом ничтожестве меня уже достаточно расспрашивала полиция. Я не хочу больше об этом говорить еще с кем-то…
Макс подумал, что сейчас она бросит трубку, и поспешил хоть что-нибудь сказать:
– Фрау Гаммерсбах, о покойниках не принято говорить плохо… Я тоже не отношусь к тем, кто любил вашего мужа, тем не менее…
Ее голос стал мягче:
– Что вас интересует?
– Я представляю интересы клиента, который в некоторой степени пострадал от действий вашего мужа. Возможно, наша беседа могла бы помочь этому человеку…
– Надеюсь, это не женщина!
– Не смею лгать… это женщина…
– Я устала от всех его потаскух…
– Я думаю, здесь иной случай… речь скорее идет о некой заблудшей овечке…
Трубка снова замолчала, потом тоном, позволяющим судить, что вдова готова сдаться, сказала:
– Как я от всего этого устала, частный детектив…
– Так вы не откажете во встрече?
– Когда вы хотите приехать?
– Когда вам удобно?
– Давайте через два часа. Запишите адрес.
Разговор закончился, и Макс удовлетворенно потер ладони, хотя до сих пор смутно представлял, о чем он будет расспрашивать Бригитту Гаммерсбах.
Макс решил заскочить в офис, чтобы по меньшей мере чем-нибудь перекусить и выпить чашку кофе. Времени у него было еще достаточно. Фрау Гаммерсбах жила в предместье Франкфурта Кенигштайне, и он рассчитал, что от своего офиса доберется туда за полчаса.
Макс сидел на диванчике, пил кофе, иногда затягиваясь табачным дымом, и продолжал строить в голове план предстоящего разговора с вдовой банкира. Получалось не очень гладко. Для того главного, о чем он хотел узнать, никак не придумывался подходящий повод. Он страстно желал выяснить, не хранил ли покойный банкир в доме важные бумаги и знала ли об этом его супруга.
Макс взглянул на часы и, положившись на случай, который нередко его выручал, покинул офис и направился к парковке возле Фондовой биржи.
Дом, где жила фрау Гаммерсбах, превзошел все его ожидания. Он рассчитывал увидеть небольшой домик, от силы в два этажа, с небольшим участком. Его же взору представилась великолепная вилла в три этажа, спрятавшаяся в глубине хотя и запущенного, но огромного сада. Многочисленные балкончики и терраски выгодно подчеркивали архитектуру дома, хотя и были несколько архаичными по исполнению.