Темный гость - страница 47

Мэнгу не смогли прорваться через наши заставы на границе, но они ударили в обход, через территорию наших врагов – империи Сун. Они прорвались к южной столице городу Кайфын. Император со всеми войсками бросился на спасение города. Я помню этот поход. Долгий марш едва не в тысячу ли измотал наши войска. Но мы горели желанием защитить город. Больше двух недель мы бились с мэнгу, метали в них камни и стрелы из орудий, метали огонь из огнестрелов, которые ввел император. Но врагов было слишком много. Предатели помогли мэнгу. В нас тоже летели камни, стрелы, огонь. Люди гибли десятками, но продолжали удерживать стены. Император бился вместе с простыми воинами. Мэнгу тоже платили своими жизнями за каждый шаг к нашим стенам. Два раза мэнгу отступали, но к ним подходили новые и новые предатели, и их владыка снова бросал их в бой. Почти год длилась битва. В столице начался голод и болезни, погубившие больше верных сынов Золотой империи, чем стрелы мэнгу. Но город держался. Даже во дворце императора мы ели своих боевых коней, чтобы были силы сражаться. Что-то доставалось воинам. В городе, среди простого люда царили голод, болезни и смерть. Но только, когда город запылал со всех сторон император повелел отступить. Мэнгу досталась не столица, а руины. Вместе с нами отступили все люди Золотой империи.

Я слишком много времени уделял тайному знанию, потому был достаточно посредственным воином. Но и мне удалось уничтожить много воинов Удэге, сына проклятого Чингисхана. Кроме того, мое искусство позволило мне остаться живым, когда войска тангутов, наших бывших подданых, а теперь союзников мэнгу, смогли ворваться на стену. Я просто остановил сердце бойца, который поднял меч, чтобы сразить меня.

Император вместе со всеми силами, которые у него оставались, остановился в новой столице Цайчжоу. Первоначально мы остановились в городе Гуйдэфу. Но этот город было неудобно оборонять. Потому мой мудрый дядя, понимая, что мэнгу придут и сюда, отошел в Цайчжоу.

В отличие от всех тех, кто прошел мой путь, сохранив только ненависть и голод, я помню все. Я помню, как император собрал на площади перед дворцом людей, пришедших с ним и просто жителей города и сказал, что отпускает тех, кто не готов умереть ради чести. Нашлись и такие, но было их меньше, чем можно было ожидать. Их жизнь не была долгой. Мэнгу перебили их через несколько недель. Мы же были готовы пожертвовать жизнью ради чести, а, может быть, и ради победы. Ведь сражение у южной столицы обескровило не только нас, но и наших врагов. Их было больше, но мы были на своей земле и на своих стенах.

Через две недели после нашего прибытия в Цайчжоу подошли отряды наших последних верных союзников – «диких чжурчжэней». Эти народы не вошли в империю Цзинь, но были с нами одной крови. Они продолжали жить по реке Черного Дракона в своих крепостях, затерянных в бескрайнем лесу. «Дикие чжурчжэни» смогли отбить натиск старшего сына Чингисхана, принца Чжучи, покорителя Севера. Сегодня они единственные пришли к нам на помощь. Я помню этих воинов. Их броня не так сверкала, как броня воинов Цзинь, кони были не такими гладкими, хотя сейчас и наши боевые кони были совсем не такими, как до войны. Но в их глазах горела гордость и честь – то, что делает нас нами.

Мне казалось, что теперь мы сможем повергнуть коварных мэнгу. Но это только казалось. Цепной пес императоров мэнгу по имени Субэдэй смог договориться с Сун, в прежние годы дрожавших у реки Янцзы, плативших дань и обивавших пороги приближенных владыки Цзинь. Они ударили на нас с двух сторон, окружили город.

Последний полководец Золотой империи, мой уважаемый дядюшка Хушаху Вэньянь возглавил оборону. Город защищали все. Женщины и дети стояли на стенах, метали во врага стрелы, лили раскаленное масло. Все страдали от голода, гибли в сражениях, но держались. Я страдал меньше других. Мои знания позволяли уменьшить муки голода, но я помню исхудавшие как скелеты тела, валяющиеся на улицах города. Нас оставалось все меньше, а к мэнгу все пребывали союзники. Дни шли и наши надежды таяли. Погиб командующий Хушаху, погибли десятки других полководцев и тысячи простых воинов. Становилось понятно, что мы погибнем.