Тэмуджин. Книга 3 - страница 16

– Разве мы сами догадались до такого блага для наших родов?

– Кто бы нам указал, если не Таргудай-нойон?

Алтан вскочил на ноги, красный от возбуждения, блеснул глазами по рядам, крикнул тонким голосом:

– После победы над южными родами мы поднимем Таргудая-нойона на ханский трон!

– Правильно! – первыми дружно поддержали его тайчиутские нойоны, одобрительно оглядываясь на него.

К ним тут же присоединились другие, вновь загомонили на разные лады хриплые голоса:

– Ведь мы и так собирались выбрать его нашим ханом, да все недосуг было!

– Только он достоин!

– Кто, как не он, ведет нас к лучшей жизни?.. Кто нас всех вел этим летом, когда напали чужеземцы, и мы не знали, что делать?..

– Кто не дал нам разбрестись и потеряться в этой степи?..

– Кто тогда умное слово сказал?..

– Только он!

– Мы все за него!..

Нойоны еще долго кричали, состязаясь в славословии, каждый старался показать свою преданность тайчиутскому нойону.

Таргудай, увидев, что давняя мечта его о ханском достоинстве вдруг снова стала близка и доступна, взволнованно перевел дух. Он мысленно произнес молитву западным богам, прося благословения, и из-под опущенных век одобрительно посмотрел на Алтана, первым выкрикнувшего слово о ханстве.

Киятские нойоны на этом совете впервые за долгое время были удостоены приличествующей им чести. Они были посажены намного выше того места, где в последние годы сидели на советах борджигинских нойонов. Раньше они теснились поближе к двери, рядом с самыми захудалыми, теперь же восседали вместе с тайчиутами – у хоймора, по правую руку от Таргудая.

Понимая, что это неспроста, что Таргудай снимает с них опалу, Даритай, Бури Бухэ и Алтан с братьями с самого начала были необычайно возбуждены, глаза их, как в прежние, лучшие годы, блестели горделиво и молодо. Выпрямив спины, они с достоинством поглядывали вокруг и преданно смотрели на Таргудая, громче всех кричали ему славословия.

Таргудай, наконец, обратил на них свой взор и поднял правую руку, требуя тишины. Снова смолкли голоса, стало тихо. С умиротворенной властностью поглядывая вокруг, Таргудай заговорил:

– Среди нас сидят наши братья-кияты…

При этих словах все обернули взоры на опальных до этого дня нойонов, неведомо по какому случаю посаженных рядом с самими тайчиутами. Те, услышав имя своего рода, невольно, словно под порывом холодного ветра, пригнули головы.

– Было время, – Таргудай грустно покачал головой, – кияты имели большие заслуги в нашем племени. Они были сильны и могущественны, много войска и подданных имели, но, – он поднял указательный палец вверх, назидательно и строго посмотрел сначала на них, а потом оглядел других, – надо прямо сказать, они немного зазнались. Перестали слушать других, косо посматривали на нас, на тайчиутов, вот боги и отвернулись от киятов. Подданные стали уходить от них, вот и ко мне перешли несколько тысяч их воинов… Но сейчас, когда жизнь уравняла их со всеми, они образумились и все это трудное время были с нами. И теперь они сидят, как прежде, рядом с братьями-тайчиутами. За это я хочу воздать им по заслугам: на первое время я возвращаю им по триста воинов с семьями и со скотом… Пока по триста! – он повысил голос, заметив недоуменный, вопросительный взгляд Бури Бухэ. – Как мы покончим с керуленскими, так сразу в ваши улусы и отправлю этих людей… А там будет видно, как дальше себя покажете. Из всех киятов Алтан имеет передо мной больше заслуг, чем остальные, поэтому ему я отдаю пятьсот его прежних воинов и ставлю во главе всех киятов. Отныне все кияты должны слушать Алтана, а он будет за всех отвечать передо мной! Это мой первый закон для вас, киятов!.. Я всегда воздаю всем по заслугам!

И уже не удерживая на своем лице умудренного и степенного выражения, Таргудай запальчиво кричал:

– Тот, кто ведет себя хорошо, получит у меня почет и хорошую жизнь, а кто артачится и мнит о себе неподобающее, того я лишу последнего!

Мелкие зависимые нойоны – те, что сидели поближе к двери, – при этих словах съежились, испуганно забегали глазами.

Алтан преданно смотрел на Таргудая и, не жалея спины, кланялся ему. Торопливо поспевал за ним Даритай, часто нагибая голову и держа перед собою правую руку, будто молился онгонам. Бури Бухэ, хмуро и сконфуженно улыбаясь, тоже пригнул голову. Старательно кланялись Джучи и Гирмау.