Тень демона - страница 10
Наемник рванулся к колдуну, на ходу обнажая кинжал.
Он собирался воспользоваться его клинком против Майлока, считая это ничуть не хуже, чем тратить время на замах мечом. Пока Нилл бежал, тень плыла рядом, ухватившись за его руку. И он снова ощутил воздушную легкость ее прикосновения.
Майлок резко обернулся, испуганный топотом военных сандалий по каменному полу. Его глаза мгновенно расширились, а рот раскрылся для крика.
Нилл уже был внутри влажной от крови пентаграммы и поднял свой кинжал для смертельного удара. Но тень опередила его, протянув к Майлоку свои изящные руки. И тогда колдун действительно закричал, увидев эту грациозную черноту, готовую вобрать его в свои объятия.
Нилл боялся шевельнуться. Он замер на середине взмаха, боясь поранить тень, не зная даже, сможет ли он это сделать. И тут он увидел, что таинственный призрак принял очертания хорошенькой девушки.
— Луиза, — прошептал Нилл.
— Нет, не Луиза, но когда-то была ею. Да, — прошипел голос.
Раздался смех, мучительный и безжалостный.
Комната закружилась вокруг Нилла. Он зашатался, словно пьяный, внутри пентаграммы, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Он ясно понимал, что головокружение вызвано не ударом оружия, а дьявольскими чарами. Все быстрее и быстрее двигалась комната. Нилл уже не держался на ногах, и в какой-то миг ему показалось, что он падает. Но чья-то твердая рука подхватила и удержала его.
Он стоял, погруженный в красноту.
Под ним был пол из красного камня. Вокруг высились гигантские розовые стены в бриллиантах карминового цвета, украшенные чужеземными гобеленами и золотыми сосудами. Массивные колонны, черные и ярко-красные, поднимались вверх к далекой крыше, наполовину скрытой тускло-светящейся рубиновой мглой.
Высокий, пронзительный крик донесся до Нилла. Майлок ползал по горячему полу, ударяя по нему кулаками и царапая ногтями. Его пурпурная мантия и капюшон уже дымились, а тело корчилось в судорогах, словно он испытывал боль.
— Спаси меня, Дальний Странник, — запричитал он. — Спаси меня, и все сокровища будут твоими. Все драгоценные камни и все золото, хранящееся в моем дворце, — все будет твоим. И я, могущественный Майлок, самый мудрый колдун в мире, стану твоим рабом.
— Я убью тебя, жалкий слизняк.
— Да! — пронзительно закричал Майлок, с трудом поднимаясь с колен и подставляя костлявое горло. — Убей меня! Убей и возьми мои сокровища. Только окажи милость, Нилл Могущественных Рук, — умертви, умертви меня!
Нежный смех разнесся по огромному залу. Он дразнил и издевался, а когда коснулся колдуна, тот затрепетал и рухнул ниц.
— Великая Эмелкарта, пощади меня, — промычал он.
— Слишком поздно просить о пощаде. Нет, и еще раз нет. Ты заплатишь за все.
Майлок истошно закричал.
На середине этого крика в зал вошла женщина, одетая в прозрачные малиновые одеяния. Сквозь легкую ткань причудливого платья Нилл мог видеть живые очертания ее тела. Ее черные волосы ниспадали до бедер, зеленые глаза горели злобой, а на полных губах играла холодная безжалостная улыбка.
— Луиза, — прошептал Нилл.
— Нет, не Луиза. Она мертва. Знай, наемник, перед тобой сама Эмелкарта.
— Очень плохо. Я думал, что могу полюбить Луизу.
Ее рот утратил жестокость и приобрел выражение нежной влюбленности.
— Моя женская суть знает об этом, Нилл Дальних Странников. Благодарю.
Сначала я возненавидела тебя за то, что ты спас меня от людей Майлока. Этим ты спутал мои планы: попасть во дворец колдуна, освободиться от крови и превратиться в бесплотного призрака.
Но только ты мог войти в пентаграмму. Даже мне это было не по силам. В тот момент, когда я коснулась твоей руки, твоя безудержная мощная сила увлекла меня внутрь магической фигуры. Там мне удалось схватить Майлока и перенести его сюда, в Одиннадцатый Круг Ада. Так люди называют владения, которыми я управляю.
Она умолкла, а Нилл пристально разглядывал ее черты, находя их еще прекраснее, чем раньше. Широкие брови, изящная линия носа, эти полные губы вызывали в нем чувственное желание, которое будоражило и не давало покоя. Он облизнул пересохшие губы. Старая Таллия оказалась права. Женщина-демон унесла его из человеческого мира, и никогда уже ему не вернуться назад.