Тень демона - страница 36

Воздух неожиданно вышибло из легких, когда его слова захлестнули меня, и моя голова склонилась. Мои локти дрожали, и все, что я отыграла, покинуло меня.

— Перестань… — прошептала я. Я не могла думать: толстый, туманный покров поглотил меня, пока он пел. Протяжные слова стали размытыми, превратившись для меня в целый мир. Мой пульс изменился, став медленнее, встречаясь с ритмом его пения удар за ударом. Он был слишком медленным, и я боролась за контроль и проигрывала.

Я почувствовала, что начинаю падать, и теплая рука поймала меня, мягко сжав. Я чувствовала запах корицы и вина, горького и испорченного. Я не могла бороться с музыкой, пробивающей свой путь в мою жизнь, заставляющей меня жить в слишком медленном ритме, и мои глаза закрылись, когда кто-то прижал меня к дереву. Я теряла свою власть над лей-линией, и в ужасе я потянулась за ней, пытаясь поставить защитный круг в своем уме, чтобы отделиться от музыки. Но она уже была в моей голове, и я не могла отделить ее. Она была слишком красивой. Я не могла не слушать.

— Это было просто, — я услышала насмешку длинноволосого эльфа, но не могла двигаться. Не могла бороться с усталостью, ставшей моим миром, ненавистным и знакомым мне с детства.

— Разберешься с ней? — спросил голос, и, наконец, пение прекратилось. Усталость осталась, пока песня отражалась в моем мозгу, кружась снова и снова, становясь все медленнее с каждым разом. Это убивало меня.

— Идите, — сказал хриплый голос, и моя голова опустилась на плечо, — я освобожусь к тому времени, как вы покончите с Каламаком.

«О боже, Трент». Но искра быстро умерла. Мое дыхание замедлилось, став лишь слабым намеком. Меня шатало. Это было мне знакомо. Я уже жила с этим, когда была младше. Зашуршала трава, когда двое из них ушли, и остались только я и эльф, убивающий меня своей песней. Такой красивой, что я не могла освободиться, не могла забыть ее, загипнотизированная ею.

Воздух охладил мое лицо, и я поняла, что плачу. Я не хотела так умирать. Чертова эльфийская магия. Дикая магия. Превосходная, нестабильная… живая, неконтролируемая.

«Неконтролируемая», — подумала я, схватившись за эту мысль. Пластичная. Я не могла контролировать дикую магию, не могла бороться с ней. Но, возможно, я могла бы… изменить ее.

Мое сердце сделало удар и отказалось биться снова, когда голос мужчины дрогнул, оставляя единственную ноту в моем разуме, постепенно перерастающую в долгий легкий гул. «Ом», возможно. Звук спокойствия, звук смерти.

«Ну уж нет», — подумала я, а потом присоединилась к нему, посылая своему разуму неприятную ноту следом за чистейшей красотой, и от ее резкости, нестройности и неправильности мое сердце сделало удар. Руки, державшие меня, удивленно подскочили, встряхнув меня, и я добавила новую ноту к предыдущей.

Я услышала, как он вновь запел, его слова были непонятны и так совершенны, что разбивали мне сердце. Мои челюсти сжались, и я утонула в чистоте его песни с моей собственной уродливой музыкой, резкой и первобытной — спасительной. Она не была красивой, лишь кристально честной.

Мое сердце снова стукнуло, и я сделала глоток воздуха, вырвавшись из эльфийского заклятия, чувствуя покалывание дикой магии, когда контроль хлынул обратно, ломая его власть надо мной. Мои глаза распахнулись. Я сидела на земле, спиной к дереву, его рука обнимала меня, как у любовника, спящего на солнце.

«Сукин сын».

Я вырвалась из его объятий, повернувшись, чтобы увидеть шок в его зеленых глазах, когда его голос запнулся. Они были чем-то схожи с Трентом, и на мгновение я почувствовала сомнение. «Может ли он тоже так делать?»

— Это было ошибкой, — прохрипела я, а потом врезала кулаком прямо ему в живот.

Мужчина ахнул, наклонившись вперед и прижимая колени к груди. Я развернула ноги, чтобы сесть на колени, и потянулась к его волосам. Они были мягкими, как шелк, и я сжала в них пальцы, злость придала мне сил. Я ударила его затылком о дерево, и когда он застонал, встала на ноги, ударив его снизу по ребрам, достаточно сильно, чтобы как минимум треснули одно или два из них, если не сломались. Я была в ярости.