Тень луны - страница 52

Глаза Сальмы светились радостью. Она надеялась, что Франк привезет ее обратно, ведь плыть на каноэ против течения не под силу хрупкой девушке. Мария и не пыталась больше отговаривать ее. Она хорошо знала Сальму — остановить ее не удастся.

— Мне пора, Мария. Хочу успеть доплыть до наступления темноты. Каноэ сеньора Перье у реки?

— Да.

— Тогда мне надо спешить.

— Счастливо, детка!

— Когда вернусь, я побуду здесь и помогу тебе.

Сальма быстро собралась, боясь, как бы Мария не догадалась об истинной причине ее поездки. На берегу она нашла каноэ. Оно оказалось жутко тяжелым, так что пришлось потрудиться, чтобы столкнуть его в воду. Каноэ подхватило течением так, что Сальма едва успела вскочить в него. Припомнив, как отец учил грести, она взялась за весла, и вскоре была уже на середине реки, которая несла ее, как несет вольный ветер невесомое перо.

Спустя какое-то время, она заметила несколько каноэ у изгиба реки, в паре миль от участка, где велось строительство. «Почему они здесь, а не возле лагеря?» — подумала девушка.

Никого из людей на берегу не было видно. Причалив, Сальма вытащила лодку из воды и огляделась. Весь берег был вытоптан, несколько тропинок вели в джунгли и в сторону плотины.

Сальма лишь пожала плечами. В этом была какая-то нелогичность. Зачем Франку разбивать лагерь здесь, далеко от участка, ходить туда каждый день через полные опасностей джунгли? Франк — умный человек, и успел изучить особенности этой страны. С ним работают колумбийцы, а уж они бы настояли на том, чтобы лагерь был разбит на территории строительства. Чьи же это следы, здесь, на берегу? Вот что Сальме хотелось бы знать.

Девушка повернулась и зашагала по тропинке, ведущей к лагерю. Она шла тихо, постоянно оглядываясь, чтобы первой заметить хищника в случае его появления.

Сальма ступала совсем неслышно, поэтому и осталась незамеченной мужчиной, на которого едва не натолкнулась. Он стоял к ней спиной. В первую минуту Сальма приняла его за местного жителя, но потом заметила в его руках бинокль, которым крестьяне никогда не пользовались. Ей вдруг все стало ясно. Она догадалась, что незнакомец наблюдает за лагерем Хогена.

Этот человек не мог быть одним из строителей. Тогда зачем он здесь? Почему наблюдает за лагерем? Все это очень подозрительно и об этом нужно рассказать Франку. Но как пройти мимо мужчины, оставаясь незамеченной? Что-то подсказывало Сальме, что этот человек опаснее любого хищника.

Она медленно сошла с тропинки и мгновенно, словно в морских волнах, исчезла в зеленых зарослях. В тени и шелке леса она прошла еще немного и бросилась бежать к лагерю. Влажная духота джунглей, спутанные ветви, острые сучья мешали ей. Через четверть часа, едва дыша, мучимая жаждой, она вышла к лагерю. Сальма уже видела блеск реки, слышала голоса людей.

Девушка остановилась на минуту перевести дух и снова пошла вперед. Сделав несколько шагов, она вдруг почувствовала чей-то взгляд и замерла в испуге. Сальма кожей ощущала силу пронизывающего, холодного, чужого взгляда. Этот взгляд мог быть взглядом хищника, а мог принадлежать и человеку. Она застыла на месте, боясь пошевелиться.

Если это животное, то она может оказаться слабее. Поборов желание бежать, девушка медленно повернулась. На тропе стоял ягуар. Их глаза встретились. В первую секунду девушка обомлела. Но когда животное приготовилось к прыжку, Сальма помчалась так, словно под ногами горела земля. Ягуар прыгнул.

Неожиданно на тропе появился человек. Он держал ружье наготове, но стрелять не спешил. Казалось, сцена охоты занимает его. Как же безжалостна жизнь и как скоротечна! Он улыбнулся уголками губ. Это был тот незнакомец с биноклем, встречи с которым Сальме удалось избежать, а затем уйти незамеченной. Так думала она.

Но незнакомец увидел ее в самый последний миг — ее ускользающую тень. Он понял, что девушка шла к лагерю и что она видела его. А женщины так болтливы!

Нет, конечно, девчонка ни в чем не виновата. Она просто оказалась не в том месте и не в то время. Вот и все. Ничего больше. Судьба. Он снял с плеча ружье и направился следом. Он уже боялся, что упустил ее, и ругал себя за ротозейство, когда, наконец, увидел ее.